Заговорщики. Преступление. Ник. Шпанов

проговорил Гопкинс.

      Макарчер утвердительно кивнул головой, выпуская струю дыма, потом грубо повторил:

      – К чертовой матери! Мы будем полными дураками, если не сумеем подготовить этот разгром, доведя джапов до полусумасшествия войной в Китае. Понимаете, Гарри, мы поможем китайцам до тех пор кусать японцев, пока у тех не появится пена у рта. Я готов собственными руками стрелять в дураков, которые еще пытаются пищать, будто Япония не главная наша беда. Да, правда, где-то там, в далекой перспективе, я вижу дело поважнее, покрупнее, чем драка с Японией, – я имею в виду ликвидацию красной опасности в корне, раз и навсегда. Но все это потом. Сначала Япония, и еще раз Япония. Китайцы должны вымотать ей кишки. А она китайцам. Угроза овладения Азией проклятыми островитянами должна быть предотвращена раз и навсегда. Англия – это тоже не так сложно. Азия должна быть нашей. Но только очень близорукие люди могут думать, что нашей задачей является полное уничтожение Японии. Понимаете?

      – Пока не очень, – меланхолически ответил Гопкинс.

      – Жаль. Это так просто: Япония должна стать нашим опорным пунктом для разгрома Советов.

      – Не слишком ли много разгромов и не слишком ли много баз, а?

      – Ровно столько, сколько нужно, чтобы получить то, что мы хотим. Мы никогда не займем принадлежащего нам места, если вздумаем месить тесто своими руками. Японские офицеры и унтер-офицеры составят костяк той многомиллионной китайской армии, которая одна только и сможет занять позиции по нашей границе с Советами.

      Гопкинс рассмеялся и тотчас сделал болезненную гримасу:

      – Милый Дуглас, вы что-то напутали: у нас нет ни одной мили общей границы с русскими!

      – А будет десять тысяч! – теряя равновесие, крикнул Макарчер. – Вся китайско-советская граница, вся китайско-монгольская граница.

      – Э, да вы, оказывается, самый отчаянный мечтатель, какого я видел! – насмешливо проговорил Гопкинс. – Не знал за вами такой черты.

      – К сожалению, Гарри, вы мало меня знаете.

      – Вы полагаете?

      – А нам нужно понять друг друга. – Макарчер склонился к Гопкинсу, продолжавшему полулежать с закрытыми глазами, и насколько мог дружески проговорил: – Вдвоем мы могли бы доказать хозяину…

      И, не договорив, стал ждать, что скажет Гопкинс. Но тот хранил молчание.

      Макарчер внимательно вглядывался в подергивающееся судорогой боли лицо Гопкинса. Можно было подумать, что генерал взвешивает: стоит ли говорить с этим полутрупом, который не сегодня-завтра уйдет в лучший мир и перестанет быть вторым «я» президента?

      Поезд остановился. Макарчер прочел название станции:

      – Улиссвилль.

      – Не подходите к окну, – поспешно сказал Гопкинс. – Вас могут увидеть журналисты.

      – А-а, – протянул Макарчер. – Хозяин будет говорить?

      – Положение с фермерами паршиво, а выборы на носу.

      – Он опять выставит свою кандидатуру? – спросил Макарчер.

      – Пока ни в коем случае!

      – А как же с переизбранием?.. Нужно же, чтобы