Под чёрным крылом Феникса. Юлия Лангровская

Вернье оказался прав. Колики и в самом деле начали проходить, когда мама выпила таблетку. Молодой врач просидел у ее постели с полчаса, затем начал что-то записывать.

      – Вот, – сказал он, наконец. – Это рецепт на случай, если колики возобновятся. То же самое лекарство.

      Я взяла у него листок. В первую очередь посмотрела на имя. Альфред Мош-Маресажь. Какая незавидная фамилия! Но я не стала на этом сосредотачиваться.

      После того, как он ушел, маме становилось все лучше, вскоре она уже спокойно спала. Мы с Симоной тоже отправились по своим комнатам. Перед тем, как пожелать мне спокойной ночи, Симона заметила:

      – Ну и верзила! Б-р-р!

      Рецепт, выписанный этим человеком, пролежал всю ночь под моей подушкой. Не знаю, зачем я положила его туда, вряд ли прониклась горячими чувствами к Альфреду сразу же; теперь мне не так-то легко все это вспомнить.

      Как и обещал месье Вернье, он зашел к нам утром повидать маму. Симона уже ушла в колледж, а я собиралась отправиться в наш магазинчик, но успела сама встретить доктора и между нами вдруг произошел очень неожиданный разговор. Он начался почти прямо с порога:

      – Как здоровье матушки?

      Я взяла у него пальто и шляпу.

      – Уже все хорошо, спасибо.

      – А каким вам показался Альфред?

      – Что? – не поняла я.

      А доктор вдруг поглядел на меня с отечески-снисходительной улыбкой. Он прищелкнул языком и сказал:

      – Барышня! Малышка Розали! Я знаю вас с тех пор, как вы мочили платье вашей матушки. Ну, да ладно! Так значит, вы находите Альфреда представительным?

      – Еще бы, при таком-то росте! – рассмеялась я, немного смущаясь и оттого желая превратить этот разговор в шутку.

      – Вы женщины, любите высоких мужчин. Кстати, он сын моего старинного друга. Ныне покойного, к сожалению. Но… поспешу к дорогой Мишель…

      Я проводила его до спальни матери. Возле нее хлопотала Анриетта. Когда доктор вошел, я, не знаю зачем, на всякий случай притаилась за портьерой.

      Вначале их разговор шел лишь о здоровье мамы. Она уверяла доктора, что уже чувствует себя прекрасно, а от вчерашнего отравления не осталось и следа. Месье Вернье на всякий случай осмотрел ее, а потом, очевидно, удовлетворенный, растянулся в кресле напротив кровати матери и сказал:

      – Дорогая Мишель, у меня есть к вам замечательное предложение. Касательно вашей дочки.

      – Которой?

      – Розали.

      Я вздрогнула за портьерами, и вся обратилась в слух.

      – И что же насчет Розали? – мать приготовилась его внимательно слушать.

      В общем, если месье Вернье что-то высказывал, то это никогда не носило легкомысленного характера. Напротив, он был очень ответственным и обязательным человеком, и моя мать, живя без мужа, всегда соглашалась с советами доктора. Тем более, мне надо было знать, что за предложение имеет он на мой счет.

      – Мишель, скажите мне откровенно, вы еще не подумываете о замужестве Розали?

      – О замужестве Розали? Увы, подумываю.

      – Но почему