Прибалтийский плацдарм (1939–1940 гг.). Возвращение Советского Союза на берега Балтийского моря. Михаил Мельтюхов

«правильную линию» в пропаганде этих внешнеполитических вопросов.

      Оценивая заключенные договоры со странами Прибалтики, Сталин в беседе с секретарем ИККИ Г. Димитровым 25 октября заявил: «Мы думаем, что в пактах о взаимопомощи (Эстония, Латвия и Литва) нашли ту форму, которая позволит нам поставить в орбиту влияния Советского Союза ряд стран. Но для этого нам надо выдержать – строго соблюдать их внутренний режим и самостоятельность. Мы не будем добиваться их советизации. Придет время, когда они сами это сделают!»[323]. В этой связи представляется вполне справедливым мнение Е.Ю. Зубковой, которая отметила, что «вместе с тем, очевидно, что в сентябре – октябре 1939 г. никакого детального «плана» советизации стран Балтии у Сталина еще не было. Его заявления на этот счет – скорее декларация о намерениях, тогда как вопрос о формах и сроках их осуществления оставался пока до конца неясным»[324].

      Настроения в Прибалтике в связи с заключением договоров с СССР были противоречивыми. Тогда как простые люди в основном либо поддерживали политику союза с Москвой, либо относились к ней индифферентно, правящие круги Эстонии, Латвии и Литвы относились к заключенным договорам отрицательно, но старались в публичных выступлениях не афишировать это. Так, в ночь на 29 сентября 1939 г. эстонские дипломаты сообщили американскому посланнику в Эстонии и Латвии содержание советско-эстонского договора, указав при этом, что «эстонское правительство испытывает удовлетворение от того, что условия не столь тяжелы»[325].

      29 сентября германский посланник в Таллине сообщал в Берлин содержание эстонско-советского военного соглашения, которое вызвало в правительственных кругах огромное облегчение, так как «существование эстонской государственности, как полагали, находилось под серьезной угрозой. В правительственных кругах связывают происшедшее вчера неожиданное смягчение советских требований с влиянием министра иностранных дел Германии на Молотова и Сталина. Это вызвало чувства глубокой благодарности к Германии, которое, в частности, выразилось в том, что заместитель министра иностранных дел посетил меня сегодня утром в миссии для того, чтобы высказать слова признательности. Беседа с ним, а также с другими лицами из правительства и вооруженных сил, показала, что Эстония подписала договор о военном союзе лишь в результате сильного давления и во избежание грозящего уничтожения. Несмотря на вытекающую из этого одностороннюю привязанность к Советскому Союзу, огромное значение придается хорошим отношениям с Германией. Она рассматривается посвященными – общественности не известно о позавчерашних требованиях Советского Союза – как единственная держава, чье влияние спасло страну от советского нажима и которая одна в будущем также может защитить от этого. Однако частично дает себя знать страх, что русские могут в скором времени силой добиваться новых требований особенно, если Германия окажется связанной на Западе или ослабнет»

323

Наринский М.М. Кремль и Коминтерн 1939–1941 гг. // Свободная мысль. 1995. № 2. С. 16–17; 1941 год. Документы. В 2 кн. М., 1998. Кн. 2. С. 596.

324

Зубкова Е.Ю. Прибалтика и Кремль. 1940–1953. М., 2008. С. 59.

325

На чаше весов. С. 60–61.