Незавершенная Литургия. протоиерей Алексей Мокиевский

мои отверзи, и уста мои возвестят хвалу Твою». – Отец Георгий поднял с престола тяжелое, обложенное серебром с эмалями Евангелие, поставил его вертикально и склонил к нему голову. Холодный металл оклада коснулся лба. Замерло все вокруг. Воцарилась звенящая тишина. В эти несколько мгновений перед мысленным взором священника проносились лица людей с их распахнутыми душами, строгие лики святых на храмовых образах и, почему-то, «адамова голова» – череп праотца со скрещенными костями, из храмовой Голгофы. Казалось, время остановилось.

      Воспрянув от сиюминутного забытья, священник выпрямился, поднял двумя руками Евангелие и, начертав им крест поверх антиминса, громко возгласил: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веко-ов». «Амии-инь», – протяжно отозвался клирос. Литургия началась.

* * *

      – Меня бабка в церковь водила. В детстве. А потом случай один с ней приключился. Однажды во время службы кто-то пальтушку ее старую унес. Ну, украли, стало быть, пока она молилась. Она сильно тогда возмутилась, осерчала на это и перестала в церковь ходить. И меня не пускала…

      – Из-за пальто?

      – Да нет же. Она так не жадная была. Жили бедненько, но не жаловались, и если кому помочь, то не отказывала бабка. Милостыню всегда подаст. Ее возмутило то, что в церкви, где учат – «не кради», ее обокрали такие же, как она, богомольцы.

      – У них это завсегда так – учат одному, а как до дела, так другое. Видел я одного попа, который во время поста курочку жареную трескал. Я ему: «Как же это вы, дескать, поста не придерживаетесь?» А он мне: «Пусть постятся те, у кого денег нет».

      – Да, нет им веры. Дурят простой люд, а сами живут припеваючи. А те, дурачье несознательное, и радехоньки лбы в церкви разбивать.

      – Погоди немного, вот мы церкви скоро все закроем, попов всех ликвидируем, как паразитический класс, наладим антирелигиозную агитацию, и тогда народ образумится. Не в царство небесное будет стремиться, а здесь, на земле, будет строить себе рай, на основе всеобщего равенства и братства.

      – С ними нам коммунизм не построить, они так и будут нас тащить назад. Надо бы поскорее с ними разделаться. Только как бы это людям объяснить, что это для их блага, для блага трудового народа мы всю эту нечисть выкорчевываем. Они-то к попам привыкли, еще и защищать бросятся.

      – Прям так и бросятся. Надоели эти мироеды всем честным людям хуже горькой редьки. Дай им волю, так они и сами их порвут. А старухи, что в церкви стоят, – что с них толку, их не переделаешь. Ну, повоют, погомонят и стихнут. Может, прихвостни поповские и найдутся. С такими разговор короткий – дуло в ноздрю, и язык прикусят.

* * *

      Отзвучала мирная ектения, запели антифоны, за ними «Паки и паки», и вот уже священник открыл царские врата на вход с Евангелием. Запели блаженны. Пономарь возжег свечу на выносном подсвечнике. Оживился церковный люд, кто-то крестился, кто-то, кряхтя, поднимался с лавки, притихли особо говорливые, дети вытянули худые