Черт из табакерки. Дарья Донцова

Ее отец тоже, – она внезапно остановилась.

      Я, стараясь не рассмеяться, мысленно докончила фразу: «…засовывал градусник в кипяток и показывал начальству».

      – Начинайте, – скомандовала Элеонора Михайловна.

      Я пошла по коридору, чувствуя между лопаток ее злобный взгляд. Комната девочки была обставлена скудно, если не сказать бедно. В тесном маленьком помещении стояли только весьма потертый диван и замусоленный письменный стол, на стене висело несколько книжных полок. Удивляло полное отсутствие игрушек и каких-либо ненужных мелочей – стеклянных фигурок, фенечек, пластмассовых стаканчиков и дисков, которые обожают девочки. Впрочем, ни телевизора, ни магнитофона, ни плеера тоже не наблюдалось. Больше всего этот унылый пейзаж напоминал тюремную камеру: ничего лишнего, только самое необходимое. Настя, тоненькая девочка с роскошной рыжей косой, встала при моем появлении и шмыгнула носом. Красные глаза без слов говорили – у ребенка простуда.

      – Садись, Настя, – приветливо обратилась я к девочке. – Имей в виду, я никогда не работала учительницей, просто хорошо знаю язык. Давай попробуем подружиться.

      – Ладно, – шепнул ребенок.

      – Какой у тебя учебник? «Дойчмобил»?

      Я протянула руку к стопке книг на краю стола и увидела на занавеске записку. Ярким красным фломастером на иссиня-белой бумаге был написан потрясающий текст:

      «Настя – ленивая врунья. Она обязана: а) делать уроки; б) убирать комнату; в) вежливо разговаривать; г) есть три раза в день, а не каждый час; д) помнить, что ее отец – это дурной пример».

      – Кто написал сей меморандум? – изумилась я.

      – Бабушка, – шепнула Настя. – Она хочет, чтобы из меня вышел хороший человек.

      Секунду поколебавшись, я сказала:

      – Знаешь, мы сейчас это снимем и выбросим.

      – Бабушка ругаться станет, – испугалась девочка.

      – Не беда, – успокоила я ребенка и содрала «указаловку».

      Через час мне стало понятно: Настя предельно запугана. Ее двойки – результат неуверенности, а не лени.

      – Почему здесь нет игрушек? – поинтересовалась я, когда время, отведенное на занятия, истекло.

      – Бабушка говорит: плохие дети не имеют права на игрушки, а я плохая, я – двоечница, – заученно повторила Настя.

      Жаркая волна злобы поднялась со дна моей души.

      – Мама твоя где?

      – Деньги зарабатывает, у нее бизнес, – вздохнула ученица, – редко приезжает, я с бабушкой живу.

      – Ну-ка, дай чистый листок!

      – Зачем?

      – Давай, давай!

      Трясущимися от злости руками я принялась выводить крупными буквами свой текст:

      «Элеонора Михайловна – злая бабушка. Она обязана: а) быть добрей; б) купить Насте игрушки; в) перестать ее ругать; г) помнить, что растущий ребенок постоянно хочет есть; д) знать, что во внучке кровь не только отца, но и матери, а, следовательно, и бабушки».

      – Ну-ка погляди потихоньку, что Элеонора Михайловна делает?

      Настя выскользнула