Черт из табакерки. Дарья Донцова

чья метка?

      Бабка покачала головой:

      – Нет.

      Я приуныла.

      Внезапно старушка добавила:

      – Погодь-ка. Королева Алла – моя соседка. Я ей и метки делала, и бельишко она по прежним годам стирать отдавала, сейчас уж не носит…

      От радости у меня бешено забилось сердце. Вон как просто.

      – Адрес знаете?

      – Так в одной квартире живем, идите. Карина, Алкина мать, дома, инвалидность у ней, давление высокое, головой мучается. А то оставь, я передам.

      – Адрес скажите.

      – Говорю же, в одной квартире со мной живет.

      Беда с этими старухами.

      – Я-то у вас в гостях никогда не бывала.

      – И верно, – засмеялась бабка. – Совсем мозги не гнутся, заржавели. Ремонтная улица, семь.

      – В этом доме, что ли?

      – Нет. Это Вагоноремонтная улица, а тебе надо на Ремонтную. Иди налево, а потом все прямо, аккурат в хибару нашу и уткнешься.

      Я пошла в указанном направлении. Интересно, кто придумывает названия для московских магистралей? Неужели нельзя подыскать что-нибудь получше? Представляю, как ругаются работники «Скорой помощи» и пожарные. Но Вагоноремонтная и Ремонтная еще полбеды. Есть в нашем городе улица и площадь, носящие одно имя славной летчицы Марины Расковой. Все бы ничего, только расположены они на значительном расстоянии друг от друга, и я частенько вижу на площади обалдевших людей, которым на самом деле нужна одноименная улица.

      Бурча по-стариковски, я доплелась до нужного здания и с тоской оглядела пятиэтажку из бетонных блоков, скрепленных черными швами. Что-то мало похоже на жилище женщины, носящей дорогое белье и имеющей на кухне гигантский «Филипс». Насколько знаю, в этих домах пятиметровые кухоньки, куда с трудом влезает крохотный «Смоленск».

      Дверь квартиры открылась не сразу. В деревянной створке не было «глазка», небось, как и у нас с Томочкой, красть нечего.

      – Иду, – донеслось из квартиры.

      На пороге возникла чудовищной толщины женщина лет пятидесяти.

      – Вы ко мне?

      – Да.

      – Проходите.

      Перешагнув через крошечную прихожую, я оказалась в кухне, до отказа забитой вещами. Над головой висело выстиранное белье, на плите исходила паром огромная кастрюля. Хозяйка, очевидно, решила подкрепиться. На столе красовалась внушительных размеров тарелка. Я принюхалась – гороховый суп. На клеенке лежали толстые ломти хлеба, обильно намазанные маслом, рядом красовались кусищи жирного бекона. Да уж, ничего удивительного, что дама к пятидесяти годам заработала инвалидность. Ей бы сесть на диету, месячишко-другой поесть отварные овощи и попить чайку без сахара, глядишь, и здоровье поправится.

      – Вы из поликлиники? – спросила тетка, откусывая разом половину чудовищного бутерброда.

      – Нет, – ответила я и сунула ей под нос рубашку. – Ваша?

      Бабища уставилась на кусок батиста.

      – Не-а, мы такое не носим, да и размер мелкий, у меня пятьдесят четвертый.

      Однако, она кокетка. Пятьдесят четвертый у нее был в глубоком детстве, сейчас объем ее бедер приближается к трем метрам.

      – Королева