Демократическая прогрессивная партия Тайваня и поставторитарная модернизация. Чэнь Цзя-вэй

интересам[80]. Очевидно, что данная классификация уже устарела, так как не охватывает получившие в последнее время широкое распространение партии, апеллирующие к гендерным и возрастным группам, или фэйковые партии, партии-спойлеры, задачей которых является не захват власти, а перехват части электората других партий.

      А. Лийпхарт считает, что определенным недостатком всех предыдущих партийных градаций являлось то, что они строились именно на межпартийных различиях. Между тем, полагает исследователь, нельзя недооценивать внутрипартийные размежевания, которые являются чуткими механизмами адаптации партий к внутренней динамике политических систем, а значит – и информативными критериями для их классификации[81].

      Немалые сложности сопряжены с попытками выявить природу партийных систем в отдельных странах. Такого рода исследования начались сравнительно недавно и, в сущности, еще находятся в начальной стадии. Так, С.М. Липсет и С. Роккан предложили классификацию партийных систем, которая основана на ряде неоднородных оппозиций – таких, как Центр – Периферия, Государство – Церковь, Земля – Промышленность, Хозяин – Рабочий[82]. Этот опыт едва ли можно признать удачным. Полученная в результате наложения указанных оппозиций на общественную действительность разных стран картина оказывается слишком размытой и хаотичной. Своеобразную типологию партий – в соответствии со степенью интенсивности использования какой-либо идеи или ценности – предложил Л. Силвермен[83].

      В определенной степени к характеристике межпартийных политических коммуникаций имеет отношение и замечание Р. Миллса, сделанное на основе наблюдения за функционированием американской двухпартийной модели: демократы и республиканцы стремятся к «равновесию сил», которое в конечном счете выгодно обеим конкурирующим партиям[84]. О том же самом говорят Р. Роуз и Д. Урвин, предлагающие для рассмотрения западных партийных систем первых двух послевоенных десятилетий «маятниковую теорию партийной политики»: партии в конкуренции друг с другом стремятся обрести «статическое равновесие», колебания же поддержки той или иной партии всегда происходят вокруг некой «точки баланса»[85]. А Дж. Маджоне вообще считает, что в настоящее время «все политические акторы» вынуждены учитывать в своей практике повсеместный «частичный переход на договорные отношения»[86]. Утверждения Р. Миллса, Р. Роуза и Д. Урвина, а также Дж. Маджоне коррелируют с приведенным выше мнением Р. Каца и П. Мэира, что парламентские партии заинтересованы друг в друге ради «коллективного организационного выживания» и поэтому их конкуренция оказывается в значительной степени постановочной[87].

      Еще одним удобным критерием классификации партийных систем может служить число составляющих их акторов. Так, Дж. Сартори выделил семь конфигураций таких систем

80

Beyme von K. Op. cit. P. 3.

81

Lijphart A. Op. cit. P. 62–89.

82

^ALipset S.M., Rokkan S. Op. cit. P. 35.

83

Silverman L. Op. cit. P. 69–93.

84

Миллс Р. Указ. соч. С. 336–339.

85

Rose R., Urwin D.W. Op. cit. P. 185.

86

Маджоне Дж. Указ. соч. С. 604.

87

Katz R., MairP. Op. cit. P. 19–20.