Прикладное терраформирование. Эдуард Катлас

Медленно, тщательно делая глотки, так, чтобы чувствовать, как шевелится кадык. Маленькие радости, что начинаешь осознавать только с возрастом – контроль над собственным телом, которое по-прежнему работает.

      И при этом не болит.

      – Сейчас квадратный километр на Земле стоит около миллиона евро. Усредненно, любой суши, в любом месте, включая даже пустыни. Через пятнадцать лет, если все будет идти, как идет, он будет стоить три. И тогда ни у кого не возникнет сомнений в рентабельности проекта. Ни у кого не будет возражений против второй фазы, да и третьей тоже. Все будут готовы вкладывать в это деньги. А мы, лично мы, заработаем даже не в три, а в тридцать раз больше…И из всех четырех переменных, что у нас есть, готовность самого Марса и безопасность наземной операции – на последнем месте.

      – Это-то как раз понятно, – подтвердил третий. – Но сейчас за участки на Марсе никто не даст и гроша. Потому что, как я сказал, появились сомнения. Многие перестают верить в реализуемость проекта, хотя мы не нарушили еще ни одной даты. Можно продавать эти участки разве что, как в старые добрые времена, на сувениры. Но мы же сами эту тему и зарубили…

      – А вот тут ошибка! – Администратор встал и сделал шаг в сторону, тренированно остановившись на самом краю «круга тишины». – Потому что я всегда следил за четвертым параметром – соотношением. Оно не нулевое, как вам может показаться. Давно уже нет. Оно перестало быть нулевым еще пятнадцать лет назад. Тогда, сразу после объявления о программе Агентства, оно составляло одну к семидесяти тысячам. А стоимость земли была в районе пятисот тысяч евро за квадратный километр.

      Администратор помнил все цифры. Он помнил их всегда, но все равно повторил их еще раз – перед встречей. Слишком важные люди и слишком хорошие друзья, чтобы иметь роскошь допустить ошибку. Чтобы позволить себе дать неверное число, которое они все равно потом проверят. Слишком важная тема, чтобы он мог позволить себе их, своих единственных соратников, не убедить.

      – Больше семи евро за километр Марса, – усмехнулся Бунтарь – но откуда данные по этому самому «соотношению»?

      – Это было легко. Я закладываю по нескольку миллионов евро ежегодно во всевозможные соцопросы, нелинейный анализ бирж, расчеты динамики цен на сырье, продовольствие, жилье. Все влияет, но кое-что влияет сильнее. Например, после того, как райдер включил магнитное поле, соотношение изменилось. Сразу, и сильно. До этого оно росло понемногу, но стабильно, но после того случая сразу прыгнуло. Потом стабилизировалось и держится на одной и той же планке до сих пор.

      – Один к одному? – пошутил четвертый. – Было бы неплохо.

      – Один к тысяче, – ответил Администратор. – Участки на Марсе, если продавать их сейчас, будут стоить тысячу евро за квадратный километр. Хорошая цифра, но слишком маленькая, чтобы говорить о серьезных деньгах. Мы не сможем подрядить на терраформинг ни одну серьезную контору. Они все считают деньги, не только мы. В тот момент, когда разрешат торги, все сразу поймут, что подобные вложения