Инга Артамонова. Смерть на взлете. Яркая жизнь и трагическая гибель четырехкратной чемпионки мира. Владимир Артамонов

а сколько сосочек братику купить – пять или шесть? И каких – длинненьких или маленьких?

      Сейчас Анне дочь показалась старше своих лет. На все семь выглядела, хотя исполнилось ей только пять. «Даже маленькие дети становятся в такое время старше», – подумала она.

      Инга была неприхотливой и некапризной. В раннем возрасте все спит и спит целыми днями. Анна прибежит в обед ее покормить, а она и не пробуждается, сопит носиком. Уж жива ли? Только однажды перепутала день с ночью, стала просыпаться в двенадцать часов ночи – и стой, непременно держи ее под зажженным абажуром до шести утра. Но не кто угодно, а только мама.

      Пять килограммов шестьсот граммов родилась – смугленькой, голубоглазой. Все сбежались в роддоме смотреть ее, даже обслуживающий персонал. «Вот это девчонка», – говорили. «Как ее назвать?» – думала Анна. Тогда и выбрала она это имя: Инга – вычитала в какой-то книге. А теперь по инициативе Инги ее брата назовут Володькой, как звали ее большую куклу, которую Инге подарили на Анниной работе.

      И Анна теперь с теплотой вспомнила о своей службе в иностранной юридической коллегии адвокатов по наследственным делам, где она работала секретарем… Утром, как обычно, входил Дмитрий Иванович Кудрявцев, начальник отдела, сердечно со всеми здоровался, подбодрял. За понимание людей, обходительность все его очень любили. В отделе было много молодежи, и Дмитрий Иванович нередко наставлял молодежь на путь истинный, подсказывал, как поступить в том или ином затруднительном положении.

      Дмитрий Иванович рекомендовал Анну в партию.

      На праздники для детей сотрудников выдавали подарки. Инге однажды подарили зимнее пальто, а в другой раз ту самую куклу по имени Володька, гораздо выше ростом, чем она сама.

      О Павловском Посаде вспоминалось с трепетом. Здесь началась трудовая жизнь Анны. Райкомом комсомола она была направлена заведующей в павловопосадский диспансер для подростков, потом ее перевели в райком партии, откуда направили секретарем парткома на шелкоткацкую фабрику.

      Все для Анны могло бы сложиться иначе. Но тут неудачное замужество, война, двое детей, ради которых пришлось поступиться своими жизненными устремлениями…

      Бабушка всю свою оставшуюся жизнь посвятила нам. Ее на хороший оклад куда-то приглашали работать, но это было далеко, на внучат времени бы не осталось. И она устроилась санитаркой в диспансер на Неглинной, что ей очень подходило из-за близкого расстояния… С сожалением увольнялась Евдокия с ткацкой павловопосадской фабрики, где много лет проработала ткачихой, была в числе передовиков, ее портрет был постоянно на Доске почета…

      К бабушке сватались «кавалеры» (и это было предметом наших шуток), но она их всех выпроваживала, хотя внешне и старалась казаться обходительной.

      – Нет, нет, у меня внучата, я не могу…

      Евдокия Федотовна, наш дорогой маленький человечек, вытерпевший то, что под силу было только могучему человеку, заболела потом тяжело, и большое горе, свалившееся