Сетевой. Екатерина Осянина

же! Встретились два одиночества! Человек, способный видеть и слышать домовых, и домовой, умеющий говорить и не имеющий желания крушить, рвать и метать при виде такого человека.

      Один шанс на… на… даже не знаю, на сколько. Но он живет тут целую вечность и еще ни разу таких, как я, не встречал.

      Мне даже стало его немножечко жаль.

      Сто тысяч лет одиночества. С ума можно сойти. А может, он уже того? Может, поэтому со мной и общается? А может, это я сама – того? Я ведь тоже иногда разговариваю сама с собой и с мебелью.

      Я порылась в сумке, отыскала мобильник и набрала подружкин номер. Той самой подружки, муж которой был ангелом-хранителем моего рабочего компьютера и которая одалживала мне кота на смотрины квартир.

      Подруга ответила почти сразу же, и я обрадовалась: хороший знак.

      – Привет. Тебе что, опять кота? Или мужа? Что-то с компьютером?

      – А просто так нельзя позвонить? Ой, я тебе помешала?

      – Да нет, что ты. Просто я привыкла… Ты же просто так никогда не звонишь. Что-то случилось?

      – Да нет, Марин, у меня вопрос.

      – А, вопрос. Давай. – Подруга явно заинтересовалась.

      – Скажи мне, Марина, я нормальная?

      – В каком смысле?

      – Ну в каком… В нормальном.

      – Нет, ты уточни. Если тебя интересует, можно ли тебя назвать обычным или нормальным человеком, то нет. Если тебя интересует твое психическое состояние, то я же тебе не доктор. И вообще, говорят, что нет нормальных людей, есть необследованные. Так в каком смысле?

      – Нуу… Вот ты с мебелью разговариваешь?

      – Да. В основном матом. Например, когда на нее натыкаюсь в темноте. Устраивает?

      – В целом да. А сама с собой?

      – Ну а кто ж не разговаривает сам с собой? С умным собеседником всегда приятно поговорить. А что случилось-то? Ты там рехнулась, что ли, от одиночества?

      Зрит в корень! Лучшая подруга.

      – Я надеюсь, что нет, но…

      – Приходи, поболтаем, – сразу же отреагировала она самым что ни на есть правильным образом, видимо, почуяв мое взбаламученное состояние. – Я, правда, еще не дома, но через полчаса буду. Олежек нам мешать не будет, кот никому ничего не расскажет.

      – Что принести?

      – Ничего не приноси. У меня есть мартини.

      Через полчаса я как раз закончила править муторный текст, решила его клиенту пока не отправлять, чтобы потом, после визита к Маринке, еще раз пробежаться по нему незамыленным взглядом.

      Я быстренько собралась, сунула в сумку коробочку моих любимых конфеток с марципаном (знаю, что подруга детства тоже не откажется) и поехала на другой конец города, в частный сектор.

      Дом бабули, мимо которого мне пришлось пройти, чтобы добраться до Маринки, все еще стоял, осунувшийся, мрачный. Как мертвый. Его еще не начали сносить или разбирать, чтобы построить на его месте таунхаус или модный коттеджик, но уже привезли и свалили на участок какие-то стройматериалы.

      Я проскочила мимо когда-то родных покосившихся ворот, не особо приглядываясь, что там теперь да как.

      Марина в накинутой поверх тельняшки телогрейке