Убийца 20 лет назад. Александр Михайлович Расев

убили. Мне тогда едва одиннадцать исполнилось, а я старшей в семье была – еще четыре сестры мал, мала меньше. А в гражданскую мамку повесили. Как выжили, сама не знаю. Все в огороде в погребе прятались. А потом голодали, милостыню просили…

      Я отлил из бутылки компота, пил его маленькими глотками, и слушал. Поезд нес нас по ночной дороге, за окнами изредка мелькали огни, но чаще было просто темно, в окна бил дождь, наверное, там было холодно и неуютно. А, собственно, как еще может быть в ноябре в центре России? Да и не только в ноябре…

      А потом вроде как-то наладилось все. В город перебрались, я работать стала. Да какая работа – мыть, стирать, убирать, пока на завод не попала. Там уж покидала, полопатила… – бабушка продолжала свой рассказ неторопливо, спокойно и без слез. – Замуж вышла в 28ом, дети родились, два сына. Муж хороший был, хоть и попивал иногда, но нас любил, не обижал никогда. А в 37ом его посадили. Только дочка родилась. За что? Кто их знает. Шофер он был. Может, сказал что не то, может, еще что. Кто ж скажет? Белугой ревела, кровь из глаз шла. Так больше и не увидела Васеньку моего. В войну оба сына на фронт ушли. Один калекой вернулся, без ноги, на культе, и рука плетью висела, а второй… Второго не дождались. Похоронку прислали уж в самом конце, в сорок пятом. Где-то в Германии погиб. А потом, в пятидесятом, и инвалидик мой умер. Замерз. Все говорили – по пьянке, а он и не пил совсем. Пошел с друзьями по лесу погулять, они вернулись, он – нет. Чуть не неделю искали, нашли. Отстал сыночек от друзей, а они посчитали, что домой он повернул. Что дальше было – не знаю. Нашли уж мертвого, зверями обглоданного. Вот так…

      Она замолчала, разглаживая морщинистыми руками подол своего темного шерстяного платья. Врач ушла, наша больная, выпив валерианки, лежала, отвернувшись к перегородке. Улегся на свое место и я.

      Отец и мать (дополнительная глава)

      Продолжение

      Встретиться тогда с Андреем Кате не удалось. По тому адресу, который был на последнем письме, он не работал. Бригаду перевели на новое место, и никто не мог, или не хотел, сказать точно куда. Она не стала ездить за ним по всей стране. Это было и глупо, и странно, да и денег таких не было. Те, что заплатил ей отец чернявого подонка, как-то быстро подошли к концу. Катерина решила остаться в небольшом городке в глубине Сибири хоть на какое-то время, да так и прижилась. Домой вернулась уже лет через шесть, когда умер отец, а мать слегла в больницу с какой-то сложной болезнью желудка.

      Андрея встретила сразу же. Еще подходя к подъезду, увидела, как он выносит коляску и бережно укладывает в нее завернутого в одеяло ребенка. На какой-то миг остановилась, чтобы перевести дыхание. Андрей повернулся, и глаза их встретились.

      Ну, здравствуй, – тихо сказал он, – приехала. А мы вот, – он кивнул на коляску, – гуляем.

      Дочь? – спросила Катя.

      Сын. Сынище.

      Весь в папу?

      По-моему, лучше, – Андрей смущенно засмеялся. – А ты как, насовсем? И почему одна?

      Не знаю пока, – ответила Катерина и, прервав беседу, убежала в подъезд.

      С тех пор они часто