Безумцы. Александр Насибов

лентой, лежал вверх лицом на низком клеенчатом топчане, который занимал всю противоположную стену комнаты.

      Его заросший подбородок был вздернут, челюсти плотно сжаты; широко раскрытые глаза, не отрываясь, глядели в какую-то точку на потолке.

      – В сознании? – Канарис нерешительно остановился посреди комнаты.

      Абст покачал головой. Подойдя к Бретмюллеру, открыл ему глаза ладонью и отвел руку. Больной не реагировал.

      – В седьмую, – приказал Абст служителю, молча стоявшему у двери.

      – Приготовьте все, как обычно. Полный комплект. Не забудьте кофе и сигареты.

      – Он будет есть? – спросит Канарис.

      – Полагаю, нет. – Абст скривил губы. – Однако так надо…

      Он провел Канариса в уютную комнату с мягкой постелью и креслом у большого окна. Чуть пахло дымом: один из служителей возился у камина, разжигая огонь.

      В коридоре раздались шаги. Четверо санитаров внесли больного, уложили в постель и удалились.

      Вошла женщина. Канарис кивнул ей. Та поклонилась.

      – Забинтуйте ему руки, – распорядился Абст.

      – И голову? – спросила женщина, оглядев грязную, сбившуюся набок повязку на лбу Бретмюллера.

      – Только руки! – Абст нетерпеливо облизнул губы. – Руки он увидит, голову – нет. Приступайте!

      Лицо женщины порозовело. Она ловко обмотала бинтами обезображенные, в запекшейся крови кисти больного. Абст шагнул к столику с инструментами, достал из кармана коробочку ампул, отломил у одной из них кончик и втянул содержимое ампулы в шприц. Помощница обнажила и протерла спиртом плечо Бретмюллера.

      Абст мастерски сделал укол.

      Когда он повторил инъекцию, введя моряку еще одну дозу, у женщины дрогнули губы. Она взяла вату, чтобы протереть место укола, но Абст вынул из коробочки третью ампулу.

      – Девятьсот тысяч! – пробормотала она.

      Вместо ответа Абст вновь вонзил иглу шприца в руку пациента.

      Служитель убрал столик с медицинскими инструментами, вкатил другой. На нем уместились тарелки с обедом, бутылка какой-то воды, высокая вазочка с подрагивающим апельсиновым желе.

      Не прошло и десяти минут, как дыхание больного замедлилось, стало ровнее, глубже. Его губы разжались, на лице проступил слабый румянец.

      – Время! – скомандовал Абст. Он повернулся к Канарису: – Действие препарата началось. Сегодня все будет быстрее. Хочу еще раз напомнить: осторожность!

      Женщина быстро распеленала Бретмюллера. Брезентовые ленты были сняты и вынесены в коридор.

      Абст облачился в белый халат и шапочку.

      Выражение глаз Бретмюллера постепенно менялось. Вот он повернул голову и оглядел комнату. Увидев Абста, сделал попытку подняться.

      Служители помогли ему сесть, под спину подложили подушки. Затем они вышли.

      Абст приблизился к больному, взял его руку.

      – Сегодня вы выглядите молодцом, – сказал он. – Пульс почти в норме. Словом, наши дела продвигаются. Скоро вы будете на ногах.

      – Но я совсем ослаб, – проговорил больной. – Кружится голова,