Осада церкви Святого Спаса. Горан Петрович

им ноги, смазать гусиным жиром обмороженные места, вычесать из волос снег с ветром и принести чистые полотенца и сухую одежду. Потом принялся угощать их белым хлебом, горячими овощами с олениной, болтливым вином, которое он постоянно подливал в кубки, и подробнейшими расспросами, преподносимыми как обычное любопытство, – о них самих, о том, что они умеют и какова цель их путешествия.

      – Неужто вы просто так, безо всякой охраны ходите?! – спросил Прибил, изучая взглядом лица незнакомцев.

      – Вы что, не знаете, что в здешних лесах грабителей больше, чем желудей под ногами?! – продолжал вельможа, прикидывая в уме, на какую добычу можно рассчитывать в этот раз.

      – Тут недавно попался бедняга, у которого взять было нечего, так он немым сделался – не только речь, но и свист изо рта украли! – сказал он и спохватился, что надо бы быть поосторожнее.

      – Все, что у нас есть, на нас видишь, – легковерно начал эпирский изограф Димитрий.

      – Мы не носим с собой ничего, что может привлечь жадных до чужого добра, – продолжил приморский резчик мрамора Петар.

      – Все ценное, что у нас есть, спрятано в наших снах, – неосмотрительно обронил дьяк Макарий.

      – Неплохая шутка! – Прибил постарался сохранить хладнокровие.

      – Вот бы узнать что-нибудь об этом! – продолжал он, жмурясь, чтобы гости не заметили, как веселит его богатая и легкая добыча.

      Совладав со своей разбойничьей радостью, он встал и поднял кубок с болтливым вином:

      – Братья мои дорогие, желаю вам от всего сердца спокойного и крепкого сна!

      Вот так, за обильными расспросами, прошел ужин. Постепенно треск сосновых веток в очаге стал заглушать разговор. Разгорелись и буковые поленья. Пришло время отправляться на покой. После молитвы, уставшие от долгой ходьбы, гости заснули, стоило им оказаться в постелях, на тюфяках, набитых мягкой, опьяняюще пахнущей высушенной травой, собранной в самых укромных уголках леса.

      Убедившись в том, что мастера основательно забрались в свои сны, Прибил осторожно отправился вслед, заметая следы сухой еловой веткой, замутняя воду на речных бродах грязной метлой из прутьев шиповника и неправильно обозначая наступления рассветов и сумерек уханьем филинов и криками соек, которых полно было в его переметных сумках. В тот час, когда уснувшие попали каждый в свой рукав сна, в которых они видели большие нарисованные глаза, белые мраморные порталы, иконостасы, колонны, притчи и складно сложенные стихи, Прибил неожиданно возник перед своими гостями и, вытащив из ножен меч, ринулся на них, чтобы изрубить тут же, на месте, посреди снов. Тут только три мастера поняли, у кого они заночевали. Но раскаиваться было поздно. Повернулись они и бросились бежать через леса и ущелья, через овраги и поля, и только чудо могло вырвать их из лап Прибила.

      Через некоторое время, остановившись и вытерев с глаз ветер, спящие увидели, что заблудились. Нигде не находили они следов своих ног, ни в одной реке не было