Диктатор. Сергей Снегов

потому, генерал, что наш фронт обращен на запад, там безопасней всего. Только идиоты ринутся через такую реку, как Барта, в лоб на электробатарею, когда появилась возможность атаковать нас с флангов и тыла.

      – Что скажете, майор? – спросил генерал меня.

      Я рассматривал карту с обстановкой. Карта открывала неожиданные возможности. Но надо было хорошенько их продумать. Я ответил:

      – Согласен с полковником.

      В комнату вошел дежурный по штабу и доложил, что вокруг машин с калонами собралась толпа солдат и требует, чтобы деньги выдали всем, а не только диверсионной группе. Они просят командира дивизии. Генерал сердито посмотрел на Гамова.

      – Полковник, эту странную раздачу кредиток начали вы. Теперь сами наводите порядок.

      – Порядок будет, – заверил Гамов, вставая.

      Я вышел с ним. Машины с деньгами стояли на площадке за обратными скатами двух опорных холмов электробатареи.

      Вокруг них скопилось сотни две галдящих солдат. Охрана машин – с десяток рядовых вместе с сержантом – держала наготове ручные резонаторы. Я быстро прикинул, что вооруженного отпора разрешать нельзя: на таком расстоянии первый же залп превратит напирающих солдат в толпу обезумевших бестий, от боли способных на все.

      Нас с Гамовым встретили криками:

      – Где генерал? Мы просили генерала! Пусть придет генерал!

      Гамов влез на ступеньку машины и сделал знак, что будет говорить. Толпа медленно затихла.

      – Генерал Прищепа ранен, – начал Гамов. – Ему трудно ходить, еще трудней толковать с неорганизованной толпой. Он привык командовать солдатами, а не оравой. Буду говорить я.

      Взрыв негодующих голосов покрыл его слова. Гамов спокойно ждал, пока шум снова утихнет. Толпа умножалась. Среди бегущих к машинам я увидел и солдат диверсионного отряда, после рейда получивших в лесу денежные выдачи. Почти все они были с лучевыми импульсаторами. Я не труслив, но меня охватил страх. Конечно, я понимал, что они собираются защищать машины от грабежа, а не участвовать в нем. Но если они применят оружие, площадку усеют трупы.

      – Раздачу наград я предпринял на свой риск, – продолжал Гамов. – И поэтому вы должны объясняться со мной, а не с генералом. Но я не умею орать, и мои два уха не вместят тысячи ваших криков. Выделите одного представителя, и пусть все слышат наш разговор.

      Из толпы кого-то выталкивали, несколько голосов уговаривали: «Иди, Семен, да иди же! Доказывай полковнику! Валяй, пока по шее не схлопотал!» Из толпы выбрался высокий солдат, белобрысый, краснощекий, усатый.

      – Ну, я буду! – выдавил он из себя.

      – Докладывай по форме! – приказал Гамов.

      Солдат оглянулся, толпа поддержала его криками.

      – Рядовой второго батальона Семен Сербин. Что-нибудь еще?

      – Еще – то самое, ради чего сюда явился. Доложи претензии.

      Сербин опять оглянулся на толпу – в толпе опять одобрительно зашумели. Теперь он говорил свободней.