Башня. Дмитрий Сафонов

точно, телефонная связь не работает. Лифты встали, входные двери заблокированы. На лестницу выйти не можем. Понял вас – вызываем по мобильному МЧС и милицию.

      – Центральный, двенадцатый пост. Посторонних на территории не обнаружено. У нас тоже все двери закрыты.

      Сообщения сыпались отовсюду – одно за другим. Все восемнадцать охранников, будто сговорившись, отмечали одно и тоже – двери закрыты. "Двери закрыты… ДВЕРИ ЗАКРЫТЫ!!". Складывалось такое впечатление, словно кто-то специально отрезал их друг от друга. Башня в один момент из идеально продуманной системы коридоров, холлов и лестниц превратилась во множество хитроумных ловушек, которые, как по команде, одновременно захлопнулись.

      Ковалев достал из кармана платок и вытер лысину. Теперь оставалось только надеяться на помощь снаружи. Их откроют, обязательно откроют. Правда, он хорошо представлял себе, какими будут последствия. Наверняка количество желающих жить в Башне от этого не увеличится. Значит – скандал. Выговор и, возможно, увольнение…

      Черт, да ладно! Это все потом, а сейчас нужно выбираться.

      Он снова закашлялся – так сильно, что легкие грозили вывернуться наизнанку, как два полиэтиленовых пакета. Ковалев поднес платок к губам и опустился на колени; дым пока еще не успел осесть, поэтому рядом с полом дышать было легче.

      Внезапно рация снова затрещала, и раздался срывающийся голос.

      – Центральный! Я – шестой. Центральный! Это Рожков!

      А вот это уже было плохо. Очень плохо. Ковалев еще не знал, что скажет подчиненный, но по его голосу сразу догадался, что дела на шестом посту обстоят хуже некуда.

      – Центральный! На нижнем ярусе подземного гаража… Ай, блядство!

      Грохот и оглушительный треск: непонятно, что это – статические помехи или что-то другое…

      – Я… Черт возьми! – взвизгнул охранник.

      Это слышали все. Ковалев не сомневался, что все восемнадцать человек охраны ловят сейчас каждый звук.

      – Шестой, я центральный! Отставить панику! В чем дело?

      – Центральный, прием! Нижний ярус…! Он проваливается! Здесь уже нет пола, одна огромная дыра! – в рации послышалось учащенное дыхание, словно охранник кричал на бегу. – Все машины… Опоры рушатся…

      Треск усилился, и из рации донесся панический вой. Рожков, не таясь, орал изо всех сил.

      – Да здесь просто пиз… – раздался удар – такой громкий, что Ковалеву пришлось убрать рацию от уха.

      – Шестой! Шестой! Как слышите меня, прием!

      Никто больше не отвечал. Ковалев повторил свой вызов, но все впустую. Он проглотил застрявший в горле комок и заставил себя говорить спокойно.

      – Внимание всем постам! Я – Центральный. Срочно сообщить всем, кому только можете, о чрезвычайной ситуации в Башне! Подготовиться к эвакуации жильцов! Вести себя корректно и спокойно!

      Из темноты выплыл каверзный вопрос. Рано или поздно он должен был выплыть.

      – Центральный! На связи – тринадцатый! Как эвакуировать людей, если двери закрыты?

      Петухову показалось,