Тайный враг. Антон Грановский

забытое волнение от ощущения неминуемой и смертельной опасности. И, как ни странно, это было приятно. Он словно бы очнулся от спячки и помолодел лет на пять.

      Вот и пыточный дом. Глеб откинул полы плаща, одним прыжком, как большая темная птица, перелетел через колья ограды и мягко, по-кошачьи, приземлился на землю. Быстро огляделся. Вокруг было тихо и спокойно.

      Глеб поправил на спине кобуру с ольстрой и бесшумно двинулся дальше.

* * *

      Кулак дознавателя Пырея, обмотанный грубой тряпкой, хлестко врезался в челюсть привязанного к лавке чернобородого мужика, одетого в окровавленную, порванную рубаху. Голова мужика мотнулась в сторону, из разбитого рта на стену брызнула кровь.

      Пырей рослый, широкоплечий, могучий, как скала, посмотрел на стену, нахмурился и устало пробурчал:

      – Ну вот. Стену испачкал, дурак. Теперь придется замывать.

      Мужик на стуле вытер окровавленную бороду о плечо и взглянул на дознавателя.

      – Зря бьешь. Все равно ничего не скажу.

      – Не скажешь?

      Мужик качнул головой:

      – Нет. Ничего не видел, ничего не знаю.

      Пырей покачал головой и с досадой заметил:

      – Дурак. Полный дурак. Пойми же ты, дурья башка, я помочь тебе хочу.

      – Да ну? – Мужик прищурил заплывшие синяками глаза. – И как же это?

      Пырей наклонился к мужику и прошептал ему на ухо:

      – Расскажешь, кто был с тобой в лабазе, и сделаю тебе послабление.

      – Какое? – насторожился мужик. – Избавишь меня от подземелья?

      Пырей сдвинул брови и мотнул головой:

      – Нет, брат. Этого я тебе обещать не могу.

      – В чем же тогда твое послабление?

      – А в том, что подельничков твоих я закую в кандалы и брошу в ледяной подвал. Там они и кончатся. А тебя, дурака, я определю в сухую клетку и прикажу давать тебе столько ржаного хлеба, сколько сможешь съесть. А через годик, глядишь, и отпущу. Если, конечно, будешь хорошо себя вести.

      Мужик медленно, с натугой усмехнулся. От усилия из его разбитых губ вытекла струйка крови и скрылась в лохматой, побагровевшей бороде.

      – Нешто я не знаю, что в подземелье больше года никто не живет, – проговорил мужик с горькой усмешкой.

      Пырей вздохнул.

      – Жалко мне тебя, Владияр. Пропадешь ты. Сгниешь в подземелье, как раздавленный червь. А друзья-подельнички будут по кружалам сидеть да брагу с пирогами трескать. А об тебе, болване, даже не вспомнят.

      – Может, и не вспомнят, – угрюмо проговорил мужик. – А может, и вспомнят.

      Пырей выпрямился.

      – Ладно, – вздохнул он. – Утомил ты меня, брат. Витчак! Нур! Хлыщ!

      Дверь распахнулась, и в пыточную комнату вошли три дюжих молодца в шерстяных поддевках, поверх которых красовались кожаные фартуки – такие же, как на Пырее.

      – Берите этого лебедя и тащите его в темницу, – распорядился Пырей.

      Молодцы быстро отвязали мужика от лавки, подхватили его под руки и выволокли из комнаты.

      – Уф-ф… – Пырей стянул с кулаков тряпки и швырнул их на лавку. Затем взял со стола чистый рушник и отер потное лицо. – Совсем утомил,