Никто мне ничего не обещал. Дневниковые записи последнего офицера Советского Союза. Сергей Минутин

года не заслужил ни одной из полученных оценок». С последним пунктом он, конечно, перебрал. Полк был просто героический и гвардейский. Сначала авиационный, в котором начинали летать два будущих космонавта, одним из которых был человек с большим чувством юмора и громадным творческим потенциалом, Алексей Леонов. А затем зенитно-ракетный, но и в этом качестве, быстро прославившийся тем, что сбил разведывательный аппарат противника пересёкшего границу СССР на воздушном шаре попаданием ракетой в трос. Полку доверяли очень сложные задачи и на него приходилось самое большое в стране количество дивизионов. Но «бедного» майора достали. Он тоже был из «блатных». Карьеру начал женившись на дочери генерала, но потом «развод» и как все. А как все он уже не мог.

      Тем не менее большинство офицеров были на его стороне. Все пламенные речи командования полка о придании его анафеме не действовали. Наоборот, этого майора, никогда особенным уважением не пользовавшегося стали уважать. Тогда командование под предлогом последнего пункта его письма: «полк не заслужил ни одной из полученных оценок», решило снять с офицеров очередную «шкуру», чтобы отвести их взгляд от всех остальных пунктов.

      – Иезуиты, ё-моё, – думал Сергей.

      Но было уже поздно. В полк приехала комиссия по проверке фактов, изложенных в письме.

      Вела себя комиссия необычно. Водку, как обычно, не жрала, девок не требовала. Эту необычность поведения приписывали не горбачёвской перестройке, а откуда ни возьмись появившемуся правдорубу Ельцину Б.Н. Он уже успел, обругать и обвинить всех и во всех грехах, и потому был снят с должности, но оставлен в рядах политбюро ЦК КПСС.

      Для тыла наступили райские дни. Обычная практика обирания полка вышестоящими чинами на время замерла. Всех офицеров собирали в клубе, где члены комиссии выпускали из них пар, клеймя позором допущенные со стороны командования просчёты.

      Сидеть на этих многочасовых посиделках для Сергея было невыносимо. Он вновь начал писать стишки:

      Вот стены клуба полкового,

      Вот кресло, где и я сижу,

      Сижу гляжу, какую «москали»

      Мораль нам привезли.

      Вот наш военный магазин,

      Любому сердцу очень мил,

      Торгует с часу до семи,

      Волнует разные умы.

      Начпо ваш рубит мясо там,

      Себе бекон, а кости нам.

      Для всех един, для всех один,

      Наш милый сердцу магазин.

      Ничего нового на этих разоблачительных конференциях офицеры не узнавали. Но было интересно услышать из уст больших начальников упрёки в адрес начальника политотдела, начальника режима, который за некоторые услуги, лично для себя, пропускал на территорию части гражданских лиц в «наш милый сердцу магазин». Оказалось, что майор написал помаленьку обо всех. Досталось и тылу. Но кого ругать в тылу, начальство так и не