Хент. Акоп Мелик-Акопян (Раффи)

же случилось с Анесом, Томасом, Адамом и Нерсесом? – спросили его.

      – Черт их знает! – ответил Петрос своим обычным шутливым тоном. – Они точно условились отправиться на свидание к своим предкам в одну и ту же ночь. Один лежал у стены, вероятно, его угостили пулей, когда он спускался со стены; другой присел на полпути и боролся со смертью; третий растянулся, как бревно, у самого родника, а несчастный Томас, раненный в бок, придерживая рукой рану, проклинал курдов… Но я отомстил за них.

      Четверо армян, о которых рассказывал Петрос, были друг за другом посланы за водой, но ни один из них не вернулся. Подобные случаи повторялись так часто, что убийство, смерть обратились в нечто обыкновенное, а потому рассказ Петроса не произвел особенного впечатления на слушателей. Они не позаботились даже о Петросе, не подумали перевязать его рану, хотя из нее сочилась кровь, да и сам он мало думал об этом.

      – Черт бы побрал этих курдов! – продолжал он. – Эти проклятые видят в темноте не хуже волка; а стоит им только услышать шорох – сейчас же летит пуля.

      После этих слов воины вспомнили наконец о ране Петроса, и взяв у него бурдюк с водой, отправились на крепостной двор.

      – Ребята, – сказал один из них, – татарам не следует давать ни капли воды, шуточное ли дело – потерять четырех человек из-за одного бурдюка воды, а ведь из татар никто не захотел отправиться с охотниками.

      – Нет, это нехорошо, – перебил его Петрос, – надо им тоже дать.

      – Почему же не хорошо? – возразил первый. – На днях они раздобыли где то воды и, как воры, спрятали ее; из наших никто не получил ни капли.

      – Они поступили плохо, но мы должны показать им, что значит военное товарищество.

      С этими словами они вошли во двор казармы.

      – Вода!.. вода!.. – послышались со всех концов радостные восклицания, и толпа окружила вошедших.

      Невозможно описать того восторга и радости, которыми была охвачена эта жаждущая толпа. Все смешались, толкали друг друга, и каждый лез вперед, чтобы поскорее напиться.

      – Зажгите огонь и не мешайте: всякий получит свою долю, – оказал юноша, тащивший бурдюк. Он остановился и поставил бурдюк на землю.

      Синеватый свет зажженного факела осветил взволнованные лица. Юноша взял рюмку и начал раздавать воду, имевшую неприятный вкус и запах. Некоторые выпили, не заметив этого, но один сказал:

      – Какой странный цвет у воды!

      – Пей, – ответил ему Петрос, стоявший тут же, – нынче курды красят воду такой краской…

      – Какой краской?.. – раздались голоса.

      – Нашей кровью… Если б только вы видел«, сколько трупов валяется у родника, откуда я набрал бурдюк!

      Всем стало как-то не по себе, но и после этих слов все с жадностью пили мутную, красноватую жидкость. Один из воинов решился даже грубо пошутить.

      – Это тоже неплохо – вода сдобрена и придаст нам больше силы.

      Но недолго пришлось шутить обрадованным солдатам.

      Снова раздался гром пушек, и бомбы стали перелетать с гулом через крепостные