Бабушка на сносях. Наталья Нестерова

их искать, врачей навалом.

      – Ты не бойся! Тебя же под наркозом!

      – И его тоже? Под наркозом ребеночка придушат? Он боли не почувствует?

      – Кирка! Он ведь может быть идиотом или дебилом.

      – Это мой дебил! – заявила я твердо.

      – Ты с ума сошла!

      – Не без того.

      – Хочешь рожать? А как же внук?

      – У Лики мальчик, а у меня девочка.

      – Какая девочка?! – Люба так завопила, что я трубку от уха убрала.

      Она правильно разорялась, но все эти аргументы я давно уже себе приводила. И про то, что каждому возрасту свое, и про нищету плодить, и про дебилов, и про ранние смерти поздних матерей…

      Ничего нового.

      – Ладно! – прервала я подругу. – Поговорили. Ты – никому, ладно? Я только тебе сказала.

      – Подожди! У меня голова кругом и спиралью. А кто производитель, кто тебе подарочек настрогал? – спросила она заинтересованно.

      – Не важно.

      – Случайно, не Антон?

      – Дура! Форменная дура! – Я швырнула трубку на рычаг.

      Через минуту телефон вновь взорвался звонками. Я не отвечала. Подруга мне не помощница.

      Прошли те годы, когда мы считали, что каждый волен жить как хочет. Мы помогали без суда и оценок поступков. Теперь мы друг друга учим.

      Я утверждаю, что Люба на своей Майорке чирикает в золотой клетке. Она мне тычет в глаза великовозрастной глупостью. Черт с ней, с Любой!

      Обойдусь!

      Муж

      В одном американском фильме главным героем, психоаналитиком, настойчиво и остроумно повторялась фраза «в процессе»: он в процессе ненависти, она в процессе любви, у нас процесс самоидентификации, у них процесс скорби по в бозе почившем дедушке… Всеобъемлющий охват, потому что жизнь сплошь состоит из процессов.

      Процесс покаяния, как и всякий другой, имеет временную протяженность. Иными словами, начав признаваться, я зашла в процесс, как ступила на движущийся эскалатор, и понес он меня – в сторону не спрыгнешь. Остановиться трудно, да и не хочется.

      Следующим объектом для исповеди я выбрала мужа. С Сергеем мы не разводились. В определенном смысле мы остаемся мужем и женой, потому что у нас есть ребенок. Мы не спим вместе больше десяти лет, но, казенно выражаясь, уважаем друг друга и по большому счету никогда крупно не ссорились. Сергей живет в Кузьминках, в квартире моих родителей. Я не собираюсь дарить ему жилплощадь, но и выбрасывать на улицу не стану. Предполагалось, что, когда Лешка отделится, кузьминскую квартиру разменяем на две, для отца и сына.

      Лешка женился, упархивать из-под мамочкиного крыла не собирается, тем более в преддверии рождения ребенка. А размен-разъезд – это хлопоты и нервотрепка, никто не хочет браться.

      Дверь я открыла своим ключом. Еще бы не было у меня ключа от родительской квартиры!

      Первая, кого я увидела в прихожей, была девушка. Одета в мой старенький махровый халат, только из ванной выскочила, волосы мокрые.

      – Здравствуйте! – спокойно поздоровалась я.

      – Кто вы? – настороженно выпалила она.

      – Жена Сергея Викторовича.

      – Как