Старик, который читал любовные романы. Луис Сепульведа

вернулся к алькальду и вручил тому деньги. Алькальд пересчитал банкноты, запихнул их в карман и чуть заметным кивком, сопровождавшимся неопределенным жестом руки, дал понять, что подношение принято.

      – Мне он тоже, кстати, страшно надоел, – сообщил старик, обращаясь к зубному врачу. – Совсем свихнулся на своих налогах. Только и думает, как бы с кого сорвать хоть какой-нибудь куш.

      – Кровососы, – кивнув, согласился Рубикундо Лоачамин. – Как еще их и назвать-то? Любое правительство только тем и живет, что пьет кровь и вытягивает последние жилы из своих граждан. Ну да ладно – как они к нам, так и мы к ним. Да и что с них взять? Одно слово – сволочи.

      Некоторое время старик и врач молча смотрели на зеленовато-бурую реку – мутную, неторопливо текущую куда-то вдаль, к океану, вечность.

      – Я смотрю, как-то ты призадумался, Антонио Хосе Боливар, – нарушил молчание врач. – Что-то случилось? Давай выкладывай.

      – Ну, случилось не случилось… В общем, не нравится мне все это дело. Чует мое сердце – Слизняк решил устроить охоту. Соберет несколько человек и двинет в сельву. Самое поганое то, что меня он потащит с собой обязательно. А мне это не по душе. Вы же видели ту рану. Красиво завалили этого гринго – с одного удара. Зверь крупный, сильный, у него когти на лапах, считай, сантиметров по пять будут. А ведь животное остается животным. Никакое горе не заставит его потерять осторожность. К тому же дожди начинаются. Выследить эту кошку не будет никакой возможности. В сезон дождей в сельве следы исчезают прямо на глазах. Охотиться в это время трудно не только людям, но и хищникам, а голод, как вы понимаете, только добавляет дикому зверю упорства и хитрости.

      – Ну так откажись. Скажи, что не можешь участвовать в охоте. Что, мол, стар ты уже для таких приключений.

      – Не скажите! Мне даже иногда приходит мысль: не жениться ли еще раз? Если надумаю, попрошу вас стать моим посаженным отцом.

      – Между нами, Антонио Хосе Боливар, сколько тебе лет?

      – Да уж хватает. По бумагам вроде как чуть за шестьдесят, но если принять во внимание, что эти самые бумаги родители получили на меня, когда я уже вовсю ходил, то выходит, что мне вроде как под семьдесят.

      Звон корабельной рынды, возвещавший о скором отплытии, заставил старика и доктора попрощаться. Старик простоял на пристани до тех пор, пока «Сукре» не скрылся из виду за изгибом речного русла. Затем, решив, что на сегодня разговоров с кем бы то ни было с него хватит, он вынул изо рта вставную челюсть, завернул ее в носовой платок и, прижимая к груди книги, направился к своему домику.

      Глава третья

      Читать Антонио Хосе Боливар Проаньо умел. Писать – нет. Максимум, на что хватало его каллиграфических умений, – это нацарапать как курица лапой свою собственную подпись на какой-нибудь официальной бумаге. Обычно это требовалось на всяких-разных очередных выборах, но поскольку случались они все-таки не очень часто и, главное, нерегулярно, навыки письма у Антонио Хосе Боливара, прямо скажем, не развивались и не совершенствовались.

      Читал