Цену жизни спроси у смерти. Сергей Донской

менее связной, а вокруг них сгущался запах перегара. Такая уж аура у них была, никуда от нее не деться.

      Сузив ноздри, Громов принялся считать заклепки на серебристом крыле самолета. Это помогало сохранять спокойствие, но не очень. Чем сильнее пьянели коммерсанты, тем чаще Громов поглядывал на часы, мечтая поскорее приземлиться и остаться в одиночестве.

      Примерно за сорок минут до посадки один из соседей благополучно отключился. Не успел Громов порадоваться тому, что бубнеж наконец прекратился, как ему пришлось пожалеть об этом. Бодрствующий коммерсант очень скоро заскучал и пожелал найти себе нового собеседника.

      – Э, мужик, – окликнул он Громова и тронул его за плечо, – что ты как не родной? Присоединяйся. Отметим знакомство, биомать.

      Громов неохотно обернулся. На первом плане обнаружилась четырехгранная бутылка виски с белой лошадью на чуточку расплывчатой этикетке. Бутылку держала громадная лапища с расстегнутым браслетом часов, свободно болтающимся на волосатом запястье. Фоном для этого нехитрого натюрморта служила щекастая физиономия, настолько пористая, что казалась изрядно попорченной мелкой дробью.

      – Глотни, – предложила физиономия.

      – Благодарю, – сухо сказал Громов. – Я не хочу пить.

      – Так отдыхать же летим, биомать! – изумился пористый сосед. Иллюстрируя сказанное, он хлебнул прямо из бутылки, а потом опять сунул ее под нос Громову. – На, причастись. А то мрачный весь из себя, как будто на похороны летишь.

      – А если и вправду на похороны?

      – Тогда помянуть нужно покойничка по православному обычаю.

      – Вот ты и помяни, – предложил Громов.

      – Кого? – удивился коммерсант.

      – А кого хочешь. Хотя бы дружка своего.

      – Так он же живой!

      – Вусмерть пьяный человек живым быть никак не может, – резонно возразил Громов, поворачиваясь к соседу спиной.

      На этот раз тот не просто тронул Громова за плечо, а сжал его пальцами и хорошенько встряхнул:

      – Слышь, мужик, ты не особо тут борзей. Я же с тобой по-хорошему, биомать. «Вхите хорсе» тебе предлагаю, от чистого сердца. А ты морду воротишь. На неприятности нарываешься?

      Отвязаться от навязчивого попутчика имелось несколько способов, и Громов выбрал не самый жесткий, но зато наиболее оптимальный. Обернувшись, он поинтересовался:

      – Послушай, тебя как зовут, дорогой товарищ?

      – Вадик, – легко сознался сосед. И, недолго думая, добавил свою любимую присказку про биомать.

      Громов приветливо улыбнулся:

      – Приятных снов, Вадик Биомать.

      Его большой палец коротко ткнул соседа под нижнюю челюсть, безошибочно найдя там нужную болевую точку. Грузное тело обмякло в кресле. Бутылка с подозрительной этикеткой упала на пол, проливая остатки не менее подозрительного напитка. В результате алкогольный запах над рядом кресел значительно усилился, так что вентиляторам