Образ жизни (сборник). Александр Бараш

его самого по себе недостаточно?

      Здесь, может быть, наиболее важна и близка

      соразмерность сакрального и человеческого,

      и в масштабах святилища,

      и в перформансе Самсона.

      Яффо – гора над портом, в каменной чешуе,

      меняющей цвет в зависимости от времени дня,

      старые и новые мифы скользят по гладким

      каменным проулкам, как по извилинам мозга.

      Театр теней крестоносцев и Наполеона над камнем

      Андромеды, под акваторией неба над сводами моря.

      Силуэт этого четырехтысячелетнего дракона

      всегда «в уме» горизонта, на променаде между

      пляжами, заполненными живыми телами

      и скелетами шезлонгов, – и заповедником Баухауза,

      немецкого архитектурного стиля первой половины

      прошлого века, репродуцированного евреями,

      бежавшими от немцев, он сохранился

      благодаря тому, что тут не было бомбардировок

      со стороны англичан и союзников,

      в отличие от Германии.

      На бывшей центральной площади

      примерно на равном расстоянии от фонтана

      были мэрия и резиденция национального поэта.

      Сейчас это выглядит как декорация к мюзиклу

      о столице небольшой провинции где-то

      в Центральной или Восточной Европе

      (Румыния? Польша? Украина?) сто лет назад.

      Там почтенный местный поэт и легендарный

      городской голова каждое утро приветственно

      поднимают чашечки душистого кофе, завидев

      друг друга: один с террасы своего особняка

      из бетона (новомодный строительный материал),

      другой – из окошка мэрии, построенной как

      гостиница, но оказавшейся мэрией, что в принципе

      ничего не изменило: здание населяли

      такие же туристы в своем времени,

      коммивояжеры и администраторы

      национального освобождения.

      Хотя вряд ли мы «читаем» прошлое

      и его жителей – лучше, чем они нас, гостей

      из будущего, и чем любая эпоха – другую эпоху,

      отцы – детей, дети – отцов, отцы детей – детей

      своих отцов, и новые приезжие – репатриантов

      столетней давности, построивших

      умышленный город, кишащий жизнью,

      Развалины-Весны[13], весна развалин —

      День независимости

      На балконах развевается белье и

      развешаны национальные флаги. Все

      верно: белье – символ семьи, родина —

      вариант семьи: те же любовь-ненависть,

      общее – враг личного…

      Семейные трусы и Звезда Давида

      развеваются под ветром между

      красной землей и солнцем, смущая

      прямой телесностью, раздражая

      эксгибиционизмом, присущим любой

      символике, задевая и восхищая

      самодостаточностью.

      Прогулка с собакой

      Бобу

      Несколько пролетов высоких каменных ступенек

      колониального дома.

13

Тель – в переводе с иврита «искусственный древний холм, городище, развалины»; Авив – «весна».