Пригоршня тьмы. Алексей Атеев

тебе самой давно пора родить, тогда бы узнала, что значит собственный ребенок и каково его потерять.

      Галина поднялась и холодно взглянула на Марту.

      – Извини, мне надо идти, – и направилась к выходу.

      – Не уходи! – закричала Марта. – Прости меня, дуру, болтаю невесть что, прости меня, Галочка, – и она схватила ее за рукав платья. – Ты же видишь, что со мной творится, хоть раз в жизни отбрось свою принципиальность и прости. Если ты уйдешь, я знаешь, знаешь… – Она не договорила.

      Галина молча села.

      – Спасибо, – сказала Марта и потянулась к бутылке.

      – Нет, хватит! – Галина схватила бутылку и убрала за спину.

      – Хватит так хватит, – спокойно согласилась Марта. Она закурила и, выпустив клуб дыма, насмешливо посмотрела на Галину. – Твои принципы хороши для вегетарианцев.

      – Опять начинаешь?

      – Не буду, не буду. А все же дай мне выпить!

      – Не дам!

      – Ладно, не надо. Я всегда знала, что с Машкой произойдет нечто подобное, – неожиданно заявила она.

      Галина равнодушно слушала пьяный лепет, жалея, что не отобрала бутылку раньше.

      – Да, знала! – крикнула Марта.

      Галина кивнула.

      – Чего ты киваешь, ты ведь ничего не знаешь. И никто не знает, по крайней мере в этой стране.

      – А в какой стране живет тот, кто знает? – чтобы отвязаться, спросила Галина.

      – В Израиле.

      – Это что-то новое.

      – Ты помнишь Люську Лошадь?

      – Какую лошадь?

      – Люську Буланую. Фамилия такая: Бу-ла-на-я. Вспомнила?

      Галина пожала плечами.

      – Училась с нами на одном потоке. Красивая девка, высокая, русая, правда, плоская, как доска, и попа – словно по ней лопатой ударили.

      – Что-то такое припоминаю. – Галина действительно вспомнила девушку, о которой говорила Марта. – Бойкая такая?

      – Вот-вот. Именно бойкая. Она теперь в Израиле живет. Окрутила какого-то еврея и смоталась на историческую родину.

      – Она же вроде русская была?

      – Какая разница: русская – не русская. Так говорят: на историческую ро-ди-ну.

      – И при чем же здесь Буланая?

      – После распределения Люська Буланая работала в третьем роддоме. А я как раз там рожала.

      Галина, ничего не понимая, уставилась на Марту.

      – Беременность у меня проходила очень тяжело. Достаточно сказать, что последние три месяца я лежала на сохранении. Долго лежала… Этот мудак даже начал погуливать, как мне потом доложили. Но не в этом дело. С Люськой я, в общем-то, никогда не была близка, а тут сдружилась. Она навещала меня, в дежурство обязательно подойдет, спросит, как, что, а то и просто болтали с ней по нескольку часов подряд, особенно вечерами или ночью. Она в этот момент еще не была замужем, но парней у нее хватало. Вот и рассказывала о своих романах. Ей, в общем-то, не везло. И она мне душу изливала.

      Беременность моя, как я уже сказала, протекала мерзко. А знаешь почему? В детстве я занималась спортивной гимнастикой и травмировалась. Вроде и травма