Уныние. Анастасия Гофман

тебя отвести в медпункт, а то ты какая-то… зеленая?

      Отлично! Вчерашний комплимент звучал гораздо приятнее. Я непроизвольно отклонилась в сторону, пытаясь скрыть свое раздражение:

      – Нет, все нормально. Просто задумалась.

      Интересно, последняя фраза звучала достаточно убедительно? По-моему, нет. А что, если он спросит, о чем именно я думала? Что мне ответить? О возможности создания собственного философского направления, или сказать прямо? Я думала о тебе, Сэмми! Какая же я идиотка! Нужно срочно взять себя в руки и успокоиться, пока не поздно…

      Я ощущала на себе чужой взгляд, но всячески это игнорировала, хотя мое детское сердце неслось со скоростью истребителя. И я сидела в ожидании, что внутри меня вот-вот взорвется выпущенная им ракета или бомба.

      Меня колотило, как при лихорадке. Не думать о своем же соседе по парте было невероятно тяжело.

      – Извини, если нарушил твое личное пространство или как там это называется…

      – Ничего! Ничего ты не нарушил, ― я глупо улыбнулась, чтобы скрыть свое напряжение, но скорее всего только подчеркнула его.

      Никки больно ткнула меня карандашом в спину, но я не повернулась, стараясь сохранять невозмутимый вид.

      – Кстати, я Сэм, ― он протянул мне руку в ожидании ответа.

      Я нерешительно коснулась его горячей ладони, и по телу проскочил электрический разряд.

      – Молодые люди, мы вам не мешаем? ― голос учительницы был совершено неуместным в сложившейся ситуации, но я мысленно поблагодарила ее за спасение меня от неловкости.

      – Простите, ― Миллер широко улыбнулся, его обаяние было практически безграничным,― я просто познакомился с новенькой.

      Женщина прищурилась, глядя в мою сторону. До нее только сейчас дошло, что я не присутствовала на всех предыдущих уроках?

      – Пожалуйста, оставьте свои разговоры до перерыва.

      Я тут же виновато кивнула. Мне не терпелось избавиться от укоризненных взглядов одноклассников, устремленных в нашу сторону.

      Девчонка в очках окинула и меня, и Миллера неоднозначным взглядом: интерес и презрение одновременно. Вид остальных показался мне совершенно бестолковым, я никого не знала поименно, и вмиг осознала, что не хочу знакомиться с этими людьми. Да они Аристотеля от картофелины не отличат!

      Я постаралась слиться с окружающим пространством и ни о чем не думать. Потом сосредоточилась на рассказе учителя, но ее голос был настолько бездушным и монотонным, что меня вновь начало клонить в сон. Как она умудрилась выработать столь отвратительную манеру повествования? Понимаю, почему никто не жалует ее занятий. Скука смертная.

      Я практически не обращала внимания на своего соседа, но всякий раз, когда он улыбался при чтении чьих-то сообщений, внутри меня все вздрагивало.

      Знаете, каково чувствовать, будто каждое движение или слово посвящено именно тебе?

      Да, это мания величия, вы правы.

      Громкий