Gothic Love. История о признающих только черный цвет. Скотт Адамс

мысль, что он может быть из Санкт-Петербурга.

      – А мы с Эмбер из Москвы, – сказал Торн.

      – У меня брат в Москву переехал, с собой меня зовет, да только что я там буду делать? Ума не приложу! Тут все понятно, учеба, друзья… – но поймал на себе недружелюбный взгляд Миттэра.

      – Вы футбольные фанаты? – задал тот, видимо, давно мучивший его вопрос.

      – Нет, хотя Коля… Не важно. Да, мы любим футбол, играем за местную команду в колледже. По выходным и в среду тренировки.

      – Один черт, – сказал Миттэр. Рома ничего не ответил. Ребята жили недалеко в гостинице, и, замерзнув, Торн и Эмбер предложили пойти к ним в номер. Рома отказался, но поблагодарил их за концерт и еще раз сказал, как сильно он рад знакомству.

      Домой он шел своим привычным маршрутом, на часах было два ночи. Было совсем не холодно, разве что рукам, поэтому Рома запихнул руки в карманы и ускорился. Он все думал, как хорошо, что он встретил таких людей и что теперь у него более веский повод для переезда в Москву. Единственное, что он не мог понять – это отношение Миттэра, который настроен очень недружелюбно. Для его девушки Рома, вроде, даже герой, а для Миттэра – чуть менее отрицателен, чем, должно быть, Коля.

      «Черт его дернул эту ледышку кинуть. Нужно будет попросить его извиниться», – но не успел Рома до конца додумать мысль, как тут же ее перебили другие мысли, а именно, что они поругались с Колей, и настроение немного испортилось, и до самого дома не стало таким же, как прежде.

      Войдя в квартиру, он увидел свет, горящий на кухне. Рома сразу понял, что это не спит мама.

      – Привет, ты чего не спишь? – спросил он у Натальи Семеновны. Та сидела за кухонным столом и смотрела телевизор за чашкой кофе.

      – Привет, – шепотом сказала мать. Она явно готовилась ко сну, а может, даже пыталась уснуть, так как была без косметики и в домашнем халате. – Тут фильм такой хороший идет, дай, думаю, часок посмотрю, да засиделась. А ты что так поздно? Спасибо, что трезвый.

      – Да, мама, ты прости, мы тогда с ребятами…

      – А я как знала. Сказала же тебе: много не пей. Ты же спортсмен! Я не понимаю, – покачала мать головой. Роме в свои семнадцать было очень стыдно за весь этот разговор, и поэтому он присел к ней за стол.

      – Ну все же хорошо, мам, брось переживать. Сам знаю, что безответственно поступил.

      – Ишь ты, – с юмором сказала Наталья Семеновна и, посмотрев на сына, сменила гнев на милость. – Меня твои вурдалаки напугали в тот раз, ужас! Хорошо не закричала. Представляешь, открываю дверь, а ты – то ли живой, то ли мертвый, и эти в черном тебя держат.

      Рома представил себе эту картину и усмехнулся.

      – «Что с ним?» – спрашиваю у них, так тут бабушка выползла, поэтому толком не объяснили, сказали, мол, устал.

      – Не страшно было, на чай их звать?

      – Да нет, когда увидела, что живой, наоборот, обрадовалась, хотела поблагодарить, – сказала мать. – Бабушка тебя класть пошла, ты, вроде как, даже сам пошел,