Заклятые супруги. Леди Смерть. Марина Эльденберт

говорил, что передатчик настроен на меня, а противоядие и веер лежали в другом месте, но это не отменяло того, что Анри Феро снова бесцеремонно и походя вторгался в мою жизнь так, словно был моим супругом не только на бумаге, но и на деле. Словно имел на меня все права. Да даже если бы имел!

      – Вы что, рылись в моих вещах? – прошипела я.

      Он лениво приоткрыл глаза.

      – Судишь по себе?

      Перед глазами мелькнула шахматная доска, рассыпавшиеся по покрывалу досье на меня, на брата, на остальных. Письмо Итана Аддингтона, в котором предлагались скупые варианты решения судьбы Винсента и моей. Услышала какой-то странный звук – горловой, резкий и не сразу поняла, что крик принадлежит мне. Я бросилась на мужа, как простая девица, – кошкой, готовой вцепиться в лицо.

      Анри вмиг перехватил мои руки, завел за спину и крепко прижал к себе – совсем как в нашу первую беседу в Мортенхэйме: помнится, тогда я тоже собиралась расцарапать его мужественную физиономию. Почувствовав кольцо стальных объятий, задергалась, едва не стукнувшись лбом о стенку, больно ушибла локоть о дверцу, но так ничего и не добилась. Разве что оказалась теснее вплавлена в мощную грудь мужа, с вывернутыми за спину руками и запрокинутой головой. Сам он ни капельки не вспотел, хотя, чтобы меня удержать, ему пришлось знатно согнуться, даже несмотря на высокую крышу экипажа.

      – Если будешь продолжать ерзать, – губы его были непростительно близко от моих, – я напомню о другой стороне супружеских обязанностей.

      Я вспыхнула от корней волос и до кончиков пальцев. Внутри тоже полыхало – от злости, стыда и досады. А еще от бессовестно-сладкого предвкушения, которое прокатилось по телу горячей волной и отозвалось предательской дрожью. Сжимая зубы, я замерла в его объятиях, как ранее на сиденье под властью золотой мглы. Дышать было тяжело, платье казалось тесным и жестким, особенно в ставшей чувствительной груди, но куда тяжелее было выносить близость Анри. Прикинув, получится ли цапнуть мужа зубами за подбородок, я все-таки решила не искушать судьбу и окончательно притихла, стараясь выровнять дыхание. Получалось не очень.

      – Прежде чем нападать, – он наклонился к самому уху, – убедись, что знаешь, куда бить.

      О, в этом вам точно равных нет.

      – Учту, – процедила я, – а теперь будьте так любезны… Уберите руки!

      Анри хмыкнул мне в макушку.

      – Чтобы ты воспользовалась советом? Не очень-то хочется рисковать.

      В подтверждение своих слов он на миг освободил мои запястья, чтобы перехватить их спереди. Теперь моя щека прижималась к груди мужа, но удобнее от этого не стало. Во всех смыслах. Сердце билось глухо, отчаянно, словно заведенное сумасшедшим часовщиком. И его голос, за недолгие месяцы самообмана ставший непростительно родным, отозвался внутри холодом и отрезвляющей болью:

      – Поставь подпись, Тереза. Возвращайся в Энгерию, и ты никогда больше обо мне не услышишь.

      – Или что? – глухо спросила я.

      – Или я запру тебя в Лавуа до конца твоих дней.

      – Мы в Вэлее, милорд. Помните?

      – В Вэлее тоже