Незаконнорожденный. Книга 2. В мире птицы мохо. Владимир Вячеславович Микульский

была Олиона!

      11.

      Олиона, запутавшись в длинных полах хламиды, растянулась на полу корчмы, больно ударившись о ножку стола. А когда она попыталась встать, ее подняли за руки и с силой закрутили их за спину. Вокруг было полно солдат. Ни Гардиса, ни капитана нигде не было видно. Она попыталась было сопротивляться, но резкий сильный удар в живот согнул ее тело. Затем ее подтащили к человеку в черной длинной сутане. Он схватил ее за волосы, рассматривая их. И сразу же в его глазах появился хищный блеск. Ей на голову насунули капюшон, выволокли наружу и, перегнув животом вниз вокруг спины альпы и привязав под ее животом руки к ногам в своеобразном кольце, погнали животное. Альпа бежала быстро, подпрыгивая на каждом шагу. Было очень неудобно, ныли все косточки тела, находившегося в крайне неудобном положении. Особенно сильно болел ударенный живот, который к тому же немилосердно колотился о костлявую спину животного. Олиона почти ничего не видела, лишь сквозь узенькую раскрывающуюся под действием набегающего ветра полоску в капюшоне перед глазами ее мелькали дорожные плиты.

      Эта пытка продолжалась довольно долго. Когда же альпа остановилась и Олионе развязали руки и ноги, стоять она уже не могла и мешком рухнула на камни. Ее попробовали поставить на ноги, а когда из этого ничего не получилось, двое солдат подхватили ее под руки, приподняли и поволокли. Тащили довольно долго по коридорам и лестницам, опускаясь все ниже и ниже. Затем в нос ударил запах нечистот, послышался гул множества голосов, лязг дверей, и ее бросили на каменный пол. Чьи-то руки сняли с ее головы капюшон и поднесли ко рту черепок с водой. Она с трудом ухватилась за него, выпила теплую воду и, начав приходить в себя, открыла глаза.

      Олиона находилась в большой комнате, заполненной сидящими на каменном полу и стоящими людьми. Мужчинами и женщинами вперемежку. Были здесь и дети разных возрастов, от грудничков до подростков. Места было очень мало даже для того, чтобы все сели, не говоря уже о том, чтобы можно было прилечь. Многие тупо смотрели перед собой, другие плакали. С одной стороны у комнаты вместо стены была толстая решетка, сквозь которую в нее проникал свет от горевших напротив в широком коридоре светильников. В этом же коридоре взад-вперед расхаживали солдаты с каменными ножами и топорами и длинными хлыстами, которыми они время от времени хлестали через решетку находящихся поблизости людей. Судя по крикам и плачу, доносящимся из коридора, камера, в которую попала Олиона, была не одна.

      Рядом с ней на корточках сидела, держа глиняный черепок, какая-то молодая женщина исключительно приятной наружности. Она даже отпрянула в сторону, когда капюшон упал со светлых волос Олионы.

      – Куда я попала? – спросила ее Олиона на ганпарском языке.

      – В подземелье под башней миркутянских жрецов. Нас всех сегодня ночью принесут в жертву их богу, – вздохнула женщина.

      – Но ведь ты не ганпарка, – продолжила она, – у тебя синие глаза. Как ты