Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды. Е. А. Мельникова

за оскорбление чужеземца (купца) обидчик обязан отдать потерпевшему половину своего имущества. Если эти известия не являются переносом восточных реалий на почву «острова русов», то они – важное свидетельство развитых и упорядоченных торговых отношений, которые уже оформлены правовыми нормами[174] и в которых активное участие принимает центральная власть. Именно наличие в обществе русов потестарных институтов (по меньшей мере, аппарата для сбора пошлин и наказания нарушителей установленных правил торговли) и центральной власти, сосредоточенной в руках «царя» («малика» или «хакана», по Ибн Русте) русов (наряду с ролью «малика» отмечается важная роль жрецов)[175], позволяет говорить о возникновении здесь протогосударства.

      Таким образом, в жизни Северо-Запада Восточной Европы IX в. с отчетливостью вырисовывается главенствующая и организующая роль торговли по Балтийско-Волжскому пути. Благодаря ей консолидируется обширная территория, по которой проходит магистраль, возникают первые предгородские поселения, усиливаются процессы социальной и имущественной дифференциации, укрепляются потестарные структуры, и к середине IX в. возникает предгосударственное образование. Не являясь «носителями основ государственности»[176], скандинавы, тем не менее, сыграли существенную роль в экономическом и социально-политическом развитии севера Восточной Европы, поскольку именно их деятельность привела к формированию Балтийско-Волжского пути, установлению торговых контактов с арабским миром, притоку огромных ценностей, в первую очередь, арабского серебра, на север Восточной Европы. Участие в международной торговле определило общность интересов северных купцов и местной племенной знати и требовало более или менее мирного сосуществования всех трех этнических общностей[177] при контроле скандинавов над торговлей. Поэтому не случайно, что оформление государственных начал в этом регионе летописец связал именно с варягами, использовав в качестве этиологического предания о происхождении древнерусской правящей династии сказание о призвании варягов. «Вокняжение» Рюрика, предводителя одного из викингских отрядов, стало (в результате соглашения с местной знатью или путем захвата власти) лишь завершением по меньшей мере столетнего доминирования скандинавов в транзитной торговле между Востоком и Западом и знаменовало возникновение раннегосударственного образования в Ладожско-Ильменском регионе.

* * *

      Рассказ «Повести временных лет» (далее – ПВЛ) под 882 г. о захвате Киева князем Олегом (< Helgi) рассматривался древнерусскими летописцами (равно как – с определенными оговорками – и современными историками) как поворотный момент в истории восточного славянства – объединение Северной и Южной Руси и возникновение единого Древнерусского государства. Именно с этого момента подвластные Олегу «варязи и словены и прочи прозвашася русью», а Киев был провозглашен Олегом «матерью городов русских»[178].

      К этому

174

Косвенным, но чрезвычайно важным подтверждением правовой регламентации общественной жизни в регионе, и не только в сфере торговли, видимо, может служить само заключение местной знатью ряда-договора с варягами; более того, отразившиеся в Сказании о призвании варягов условия ряда указывают на высокий уровень правовой деятельности, охватывавшей различные сферы жизни (см.: Мельникова Е.А., Петрухин В.Я. Легенда о призвании варягов.).

175

Новосельцев А. П. Восточные источники. С. 303, 311–312.

176

В IX в. процесс становления государств и в самих Скандинавских странах был еще далек от завершения.

177

О славяно-скандинавском «симбиозе» писал B.T. Пашуто: Пашуто В.Т. Русско-скандинавские отношения и их место в истории раннесредневековой Европы // СС. 1970. Вып. XV. С. 51–62; Он же. Летописная традиция о «племенных княжениях» и варяжский вопрос // Летописи и хроники. 1973 год. М., 1974. С. 103–114. В свете новейших археологических материалов, однако, трудно согласиться с тем, что основной причиной формирования «северной конфедерации» была угроза со стороны отрядов скандинавов, проникающих вглубь Восточной Европы. Следы борьбы местного населения (финского и славянского) с пришельцами-скандинавами практически не прослеживаются, хотя отдельные столкновения между теми и другими неизбежно должны были происходить (Stalsberg A. Scandinavian Relations with Northwestern Russia. P. 267–295).

178

ПВЛ-1996. С. 14.