Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды. Е. А. Мельникова

сужает исследовательское пространство, сводя его все к тем же «этимологическим» и «этническим» вопросам[114].

      Между тем, в последние десятилетия XX в. произошло существенное расширение контекста, в котором рассматривались ранние русско-скандинавские отношения. С одной стороны, начали учитываться взаимодействия как славян, так и скандинавов с прибалтийско-финскими и финскими племенами Верхнего Поволжья и междуречья Оки и Волги[115]. С другой стороны, была предложена концепция циркумбалтийской цивилизации[116], в рамках которой русско-скандинавские контакты перестали рассматриваться как двусторонне замкнутые: они предстали в перекрестных связях с другими народами Балтийского региона[117], в том числе с поморскими славянами[118]. Новые перспективы открывает и западноевропейский контекст – сопоставление деятельности скандинавов на Руси и в странах Западной Европы: в Англии, Ирландии, Франции[119].

      Таким образом, и накопление нового материала, и состояние новейшей историографии диктует необходимость возвращения к вопросам, связанным с местом скандинавов в истории образования и становления Древнерусского государства.

* * *

      Спорадические контакты Скандинавии и Восточной Прибалтики (и далее на восток вплоть до Камы) существовали уже в неолите. Однако перманентные связи этих регионов устанавливаются в середине I тыс. и. э., когда в результате миграций из перенаселенных областей Восточной Скандинавии[120] появляются первые колонии скандинавов на территории современных Литвы (Кауп), Латвии (Гробине), Эстонии (Прооза в черте Таллинна, на о. Сааремаа)[121]. Немаловажное значение играла и торговля с местным населением, о чем свидетельствуют материалы Каупа (Вишнева), само название которого происходит от др. – сканд. кайр «покупать; торг»[122]. Материалы исследованных памятников указывают на доминирование мирных взаимоотношений новопоселенцев с местным населением.

      Важным этапом в продвижении скандинавов в Восточную Прибалтику и далее вглубь Восточной Европы стало освоение свеями Аландских о-вов – мостика из Средней Швеции к берегам Финского залива[123]. После заселения Аландов корабли могли не выходить в открытое море, а плыть вдоль шхер Шведского Архипелага, Аландских островов и берегов Финского залива. Это существенно облегчило связи в северо-восточной части Балтики, сделав Невско-Ладожский маршрут наиболее удобным для плаваний в Восточную Европу.

      Начавшееся в VI в. – задолго до начала эпохи викингов и до славянской колонизации Северо-Запада— продвижение скандинавов на восток уже не прекращалось, постепенно расширяясь и охватывая все новые территории. Следы временных стоянок скандинавов VI–VII вв. обнаружены на о. Тютерс в Финском заливе и на о. Риеккала у северного побережья Ладожского озера[124], одновременные поселения открыты на о. Сааремаа. Стоянки, как полагают, принадлежали охотникам на пушного зверя или скупщикам пушнины,

114

Наиболее тревожащий современных «антинорманистов» вопрос – славянское vs. скандинавское происхождение слова «варяг». О крайней ограниченности исследовательской проблематики в области русско-скандинавских связей, навязанной антинорманизмом, см.: Мельникова Е.А. Тени забытых предков // Родина. 1997. № 10. С. 17–20.

115

См. работы В. А. Назаренко, О. И. Богуславского о Западном и Южном Приладожье и карелах, И. В. Дубова о Ярославском Поволжье, С. И. Кочкуркиной о Юго-Восточном Приладожье и карелах, А. Е. Леонтьева о Сарском городище и мери, Е. А. Рябинина о мери и мн. др.

116

Идея тесной связи всех народов, населявших берега Балтийского моря, лежала в основе коллективного труда, авторами которого были немецкие, польские, русские, финские и скандинавские археологи: Wikinger und Slawen / J. Herrmann. В., 1982 (пер. на рус. яз.: Славяне и скандинавы / Пер. Г.С. Лебедева под общ. ред. Е.А. Мельниковой. М., 1986). Позднее Г.С. Лебедев подробно сформулировал и разработал ее: Лебедев Г. С. Эпоха викингов в Северной Европе. Л., 1985 (переиздание: СПб., 2005).

117

См.: Славяне и скандинавы; Muller-Wille М. Die Ostseegebiete wahrend des frtihen Mittelal-ters. Kiel, 1989; Duczko W. Wiking Rus. Studies on the Presence of Scandinavians in Eastern Europe. Leiden, 2004.

118

Именно эта почти не исследованная проблема, а не попытки доказать, что варяги есть славяне, является одной из важных и новых исследовательских задач отечественной науки. Относительно изучены археологические следы связей поморских славян с Данией и Южной Швецией (трудами польских, немецких, скандинавских археологов), матримониальные связи датской и упсальской династий правителей с правящими родами вендов и ободритов (см.: Успенский Ф. Б. Скандинавы – Варяги – Русь. М., 2002).

119

Лебедев Г. С. Эпоха викингов; Мельникова Е.А., Петрухин В. Я. «Ряд» легенды о призвании варягов в контексте раннесредневековой дипломатии// ДГ. 1990 год. М., 1991. С. 219–229; Мельникова Е.А. Скандинавы в Англии и Восточной Европе: формы интеграции // Россия и Британия на путях к взаимопониманию. Сб. докладов англо-российского симпозиума. М., 2010. С. 403–416.

120

Одним из таких исчерпавших ресурсы внутренней колонизации регионов был Готланд – память об этой ситуации сохранила «Сага о гутах», написанная в XIV в. В ней воспроизводится предание о нескольких волнах выселения с Готланда в Восточную и Южную Прибалтику, одна из которых предположительно датируется именно этим временем. См.: Сага о гутах / Пер. с древнегутского и коммент. С. Д. Ковалевского // СВ. 1975. Вып. 38. С. 307–311. О хронологии «Саги о гутах» см.: Nerman В. Die Verbindungen zwischen Scandinavien und dem Ostbaltikum in der jiingeren Eisenzeit. Stockholm, 1929.

121

Кулаков В.И. Кауп// Становление европейского средневекового города. М., 1989; Он же. История Пруссии до 1283 года. М., 2003; Nermann В. Grobin-Seeburg. Ausgrabungen und Funde. Stockholm, 1958; Деэмант К. Предметы скандинавского происхождения среди вещевого материала каменного могильника Прооза среднего железного века (Y-YI вв.) // IX Сканд. конф. Тарту, 1982. Ч. 1. С. 178–179; Седов В. В. Финно-угры и балты в эпоху средневековья. М., 1987. С. 15, 17.

122

Предметами обмена служили железные изделия, оружие, украшения (со стороны скандинавов) и продукты сельского хозяйства, кожи и т. п. (со стороны местного населения).

123

Кальмер Ю. Археологические древности Руси// Stratum plus. 1999. № 5: Неславянское в славянском мире. С. 153–157.

124

Kivikoski Е. Die Eisenzeit Finnlands. Helsinki, 1981. S. 19–20; Седов В. В. Финно-угры и балты. С. 45.