Спроси у Ясеня. Ант Скаландис

класса по фигурному катанию.

      – А еще?

      – Художник-полиграфист, выпускница…

      – Понятно. А протектор разрисовывать дырками от пуль тебя кто обучал? Заслуженный тренер СССР Виталий Иванович Крайнов или великий график Гюстав Доре? Я хочу знать правду.

      – Мишук, – Татьяна придвинулась и пощекотала мою щеку рыжими локонами, – ты можешь подождать?

      – До чего? До своей смерти?

      – Дурачок! До встречи с Тополем.

      Я задумался и внимательно посмотрел на нее.

      – А автомат ты можешь мне вернуть? Или наоборот – я должен сдать и свое личное оружие?

      – Да, Господи, зачем он мне теперь-то! – она бросила автомат обратно на переднее сиденье и предложила: – Давай покурим.

      Я закурил, вышел из машины. Потрогал пальцами след от пули на лобовом стекле. След был занятный: небольшая такая выбоина, ну, примерно, какую оставляет осколок гранаты на каменной стене. А я готов был поклясться, что в меня стреляли в упор, и не из "Макарова". Это был действительно "Кедр" или какой-нибудь "Хеклер и Кох" девятого калибра. От таких попаданий на стеклах даже самых серьезных бронемобилей остается сетка трещин. На моем ветровом стекле не было ни единой трещинки. Ни единой. Интуиция, подсознание, шестое чувство подсказывало: возможно, это и есть самое важное из всего, что я узнал про них, и меня уже охватывал мистический ужас (не пора ли вооружиться осиновым колом вместо "Калашникова"?). Однако стекло я трогал рассеянно, машинально как-то, и мысли о его волшебной непробиваемости текли лениво и явно на втором плане. На первом плане выстраивался совсем иной ряд. Татьяна. Любовь. Счастье. Игра. Ложь. Смерть.

      "Я люблю ее. – Чушь. Ты просто увлекся. Она просто очень вовремя появилась. – Но ведь и Татьяна любит меня. – Татьяна выполняла задание. – Чье? – Да какая разница? Бандитов, ГБ, ЦРУ, Космической разведки Эпсилон Эридана… – Положим, разница есть. Но я понимаю, что ты хочешь сказать. – Правильно. Все это был цирк. – Не все. Задание могло предусматривать интимную связь со мной или в еще более общем виде – неформальный контакт. А все остальное… Помилуй! Какому шефу контрразведки по зубам сочинить такой сценарий? – Да, разумеется, она подошла к заданию творчески. – А почему? – Н-ну… просто… – Да потому что она влюбилась в меня! Понял? И за этот творческий подход я люблю ее теперь еще сильнее, теперь, когда я узнал правду, еще сильнее люблю, понял? Понял, скептик хренов?! – Прекрати истерику. Ты еще не знаешь никакой правды".

      Действительно, правды я еще не знал. Были пока одни догадки. Я взглянул на Татьяну. Она сидела на жухлой придорожной траве и, дотягивая уже совсем короткий бычок, внимательно изучала свои красиво наманикюренные ногти, очевидно, слегка пострадавшие в ходе стрельбы.

      – Слушай, и часто ты вот так работаешь?

      – Как?

      – Ну, вот как со мной этой ночью.

      Татьяна посмотрела на меня долгим и пристальным взглядом.

      – Ты специально говоришь мне гадости?

      Мне стало стыдно. Действительно, за что? Я просто хотел знать правду.

      – Я просто хочу знать правду, –