Азиль. Анна Семироль

Иди-иди, я отвернулась.

      Она бросает ему намыленную мочалку, упирается руками в стены кабинки и ждёт.

      – Разглядывать будешь или?..

      Шлепок жёсткой мочалкой пониже спины неожиданно обжигает кожу. Следующий удар приходится по лопаткам.

      – Я т-тебе не дев-вственник! – звенящим от обиды голосом заявляет мальчишка. – Д-дура ты! У м-меня д-дети есть уже! Шесть лет и семь!

      Акеми жутко тянет захохотать, но мокрая мочалка охаживает спину весьма чувствительно. Хочется развернуться и приложить развоевавшегося мальца как следует, но она представляет, насколько нелепо всё это будет выглядеть, и терпит.

      Ещё один удар проходится по спине – последний. Выждав несколько секунд, девушка спрашивает:

      – Ну, всё? Успокоился?

      Жиль тяжело дышит и, кажется, всхлипывает. Не оборачиваясь, Акеми протягивает руку – и неожиданно касается его пальцев. Пальцы дрожат.

      – П-прости… Я н-не хотел, я…

      Саднит кожу. Да, бил мальчишка от души. Ну и как с ним теперь?

      – Я осторожно.

      Ладонь бережно скользит по коже, старательно обходя отметины, оставленные мочалкой. Всё равно больно, но Акеми терпит. Улыбается. Прислушивается к своим ощущениям. Бедный мальчишка… Как пылинки с неё теперь смахивает. Когда пальцы прикасаются к её спине, его рука вздрагивает.

      – Всё, Жиль. Дальше я сама. Спасибо.

      Так же стоя к нему спиной, она забирает мочалку, намыливает. Оттирает грязь с локтей, тщательно трёт шею, колени. Струйки воды стекают по телу, забирая с собой остатки куража. Ох, зря она это сделала. Нельзя так с мальчишками. Ни с взрослыми, ни с детьми.

      – Ты дуешься? – спрашивает она вполголоса. И, не дожидаясь ответа, добавляет: – Извини.

      – П-попа у т-тебя красивая. В-вот так вот, – мечтательно отзывается мальчишка.

      – Да-аааааа! – тянет Акеми, и оба смеются.

      Пару минут спустя девушка вовсю трудится с мочалкой над ойкающим Жилем.

      – Не вертись! Мыль пока свою дурную голову! – ворчит Акеми. – Ещё один поворот – и я порежусь об твои рёбра! Чего ж ты тощий такой… А грязи сколько!

      – Щеко-о-отно! – вопит мальчишка, захлёбываясь смехом.

      После помывки оба устраиваются спиной к спине на краю маленького бассейна. Акеми как никогда тянет поговорить.

      – Жиль, я давно спросить хочу.

      – Сп-прашивай, – расслабленно отзывается он.

      – А ты точно ответишь?

      – В-вот спина у тебя уютная. Тёплая.

      – Ясно. Не захочешь – не ответишь. Жиль, откуда у тебя шрамы?

      Он долго молчит, и Акеми решает, что ответа не дождётся.

      – Я п-почти не помню.

      – А семья?

      – Я один. Н-наверное, я сирота. М-меня отец Ксав-вье растил.

      – Это я знаю. А почему ты от него ушёл? Жил бы при Соборе, бед не знал.

      На этот раз пауза, разделяющая вопрос и ответ, ещё длиннее.

      – А т-ты почему б-без мужика до сих пор?

      – А не хочу, –