Азиль. Анна Семироль

но девушку не оставляет ощущение, что её пытаются очернить.

      – Халатности не было. Сейнер столкнулся с… – она снова запинается, подыскивая слова. – Это прозвучит странно и нелепо, но… Нас потопила какая-то громадная тварь.

      Лицо женщины остаётся бесстрастным. Щёлкают клавиши, звучит следующий вопрос:

      – С кем вы живёте? Одна, или есть семья, дети?

      – Я живу с отцом и сестрой. Детей нет.

      – Какой у вас уровень доступа?

      Акеми молчит. Во рту сухо, она не может произнести то, что отрежет её от любой работы, кроме посудомойки или уборщицы. Женщина-соцработник наконец-то поднимает глаза от компьютера.

      – Какой у вас уровень доступа? – мягко повторяет она.

      – Третий.

      Щёлк, щёлк, щёлк… Девушке кажется, что это не клавиши стучат под пальцами, а кто-то бросает в неё камни.

      – Какой уровень доступа был вам присвоен в тринадцать лет?

      – Второй.

      – По какой причине его понизили?

      Акеми упирается взглядом в стену перед собой. Внутри неё кипят слова, готовые хлынуть потоком дерзостей и горьких обвинений, к горлу подступают злые слёзы. «Надо быть, как камень, – думает она, стискивая зубы. – Камни не испытывают эмоций, камень твёрд. Камень не делает зла». Она старается расслабиться, дышать ровнее и глубже.

      – По какой причине вам понизили уровень доступа?

      – Агрессия, – глухо отвечает Акеми.

      Женщина хмурится. Всего мгновенье – но Акеми успевает это заметить.

      – Вы посещаете церковь?

      – Нет. Я не католичка.

      Снова щёлкают клавиши, отмеряя секунды. Девушка ждёт следующего вопроса с затаённой тоской.

      – Акеми, я напомню, что раз в пять лет вы можете подать заявку на пересмотр вашего уровня доступа.

      – Да, мадам, спасибо.

      Губы женщины трогает лёгкая улыбка.

      – Я просмотрела вакансии, на которые вы можете претендовать. Учла влияние места работы на возможность повышения уровня доступа. Есть только один вариант, но он очень неплох.

      – Какой?

      – Работник траурного зала крематория. Это в вашем родном секторе, не придётся ездить через весь город.

      Акеми молчит, и это молчание подводит черту под диалогом.

      – Приступаете с послезавтрашнего дня, а завтра о вас сообщат управляющему, – бодро говорит соцработница. – Адрес: сектор одиннадцать, Четвёртая линия. Чтобы отработать одежду и плед, первые две недели ваш рабочий день будет составлять двенадцать часов с одним выходным в неделю, далее – по десять часов с одним выходным в неделю. Всё, вы можете возвращаться домой. Если что-то понадобится, вы всегда можете к нам обратиться.

      Девушка покидает кабинет с таким подавленным видом, что Жиль пугается:

      – Т-ты чего?

      – Иди, – шепчет Акеми и вяло машет рукой в сторону двери. Бредёт туда, где лежат их вещи, садится на пол в позу для медитации и закрывает глаза.

      «Я должна стать камнем. Только так я всё преодолею…»

      Через