Ф. Даниэль Кельман

привычной обстановки?

      – В привычной обстановке чахнешь.

      – Вы говорите так, словно не очень-то довольны жизнью.

      – А кто нынче доволен?

      – Отвечайте, пожалуйста.

      – Да, я недоволен.

      – И не счастливы?

      – Нет, не счастлив.

      – Повторите, пожалуйста.

      – Я несчастлив.

      – Как же вы это терпите?

      – Ну а что же мне делать?

      – Может быть, сбежать?

      – Нельзя же все время убегать.

      – Почему?

      Артур промолчал.

      – Ну а дети? Вы любите ваших детей?

      – Детей надо любить.

      – И правда, надо. Вы их всех любите одинаково?

      – Ивейна люблю больше.

      – Почему?

      – Он больше похож на меня.

      – А вашу жену вы любите? Здесь все свои.

      – Она любит меня.

      – Вопрос был не в этом.

      – Она зарабатывает, она обо всем заботится, кем бы я был без нее?

      – Может, без нее вы были бы свободны?

      Молчание.

      – Что вы думаете обо мне? Вы не хотели выходить на сцену, но вот вы здесь. Вы были уверены, что гипноз на вас не действует. Что вы думаете сейчас? Например, обо мне вы что думаете?

      – Вы маленький человек. Вы не уверены в себе, потому и делаете то, что делаете. Потому что если бы вы не умели хотя бы этого, то были бы никем. Потому что когда вы не на сцене, вы заикаетесь.

      Линдеман сделал паузу, словно хотел дать публике возможность посмеяться, но не раздалось ни звука. Его лицо стало бледным, как воск. Артур стоял прямо, словно аршин проглотил, руки свисали по бокам. Он не шевелился.

      – Ну а ваша работа? Ваше писательство, ваше сочинительство? А, Артур? Об этом вы что думаете?

      – Все это не важно.

      – Почему же?

      – Я убиваю время. Это не стоит внимания.

      – И вас не смущает, что ваши произведения не печатают?

      – Нет.

      – И то, что у вас не получается стать хорошим писателем, вас тоже не тревожит? Нет?

      Артур слегка отступил.

      – Вам кажется, что вы не тщеславны, так? Но, возможно, было бы лучше, если бы вы были тщеславны, Артур. Возможно, быть тщеславным лучше. Возможно, вам следовало бы постараться стать хорошим писателем, признаться самому себе, что вы хотите им быть. Следовало бы приложить усилия, взяться за работу, изменить свою жизнь. Изменить все. Все, Артур! Как думаешь, а?

      Артур молчал.

      Линдеман подошел еще ближе, поднялся на цыпочки и приблизил свое лицо к его лицу.

      – Экая халатность. Зачем напрягаться, думал ты всю свою жизнь, правда? Ну а сейчас? Молодость прошла, все, что бы ты ни делал, обретает весомость, легкости бытия как не бывало – и что теперь? Жизнь коротка, Артур. А растратить ее можно еще быстрее. Что должно произойти? Чего ты хочешь?

      – Исчезнуть.

      – Отсюда?

      – Отовсюду.

      – Тогда слушай, – гипнотизер положил руку ему на плечо. – Это приказ, и ты будешь следовать ему, потому что ты хочешь ему следовать, а хочешь ты ему следовать потому, что я тебе приказываю, а приказываю я потому, что ты хочешь, чтобы я тебе приказывал. С сегодняшнего дня ты