Если бы я была королевой… Дневник. Мария Башкирцева

не мешает вам про себя признавать мою правоту.

      Суета! Суета! Суета! Это начало и конец всего, это вечная и единственная причина всему. То, что происходит не от суеты, происходит от страстей. Страсти и суетность – вот единственные владыки мира.

      Четверг, 6 апреля 1876 года

      <…> Я обратилась к дневнику и прошу его успокоить мое пустое, печальное, искалеченное, завистливое, несчастное сердце.

      Еще одна зима пропала. В Риме, как в Ницце, меня знают с виду, как какую-нибудь рыжую собаку. И в Риме, как в других местах, спрашивают:

      – Кто это?

      – Одна русская.

      – В обществе ее не видно.

      – Да, они не принадлежат к обществу.

      Да, вот в том-то и дело! У меня столько стремлений, столько необъятных желаний, такая горячечная спешка жить, а меня везде и повсюду останавливают, как лошадь удилами. Она злится, роняет пену, взвивается на дыбы, но не делает ни шагу. <…>

      Пятница, 7 апреля 1876 года

      <…> Какое верное есть выражение по-русски: «На сердце кошки скребут»! У меня скребут кошки на сердце. Меня все время невыносимо терзает мысль, что человек, который мне нравится, может меня не любить. <…>

      Пьетро не пришел, он только сегодня выходит из монастыря[39]. <…>

      Воскресенье, 9 апреля 1876 года

      <…> Господи!

      Я была на исповеди, получила отпущение грехов, а теперь ругаюсь и злюсь.

      Определенный объем грехов так же необходим человеку, как определенный объем воздуха для жизни. <…> Почему люди удерживаются на земле? Их пригнетает к земле груз совести. Если бы совесть у них была чиста, они были бы легкие и улетали бы прямо к небесам, как красные воздушные шары.

      Странная теория, да не все ли равно!

      Полдесятого. Да какая разница, он не придет.

      Впрочем, положа руку на сердце, не знаю, люблю я его или нет. <…>

      Хочу быть рассудительной, невозмутимой – и не могу. <…>

      Пятница, 5 мая 1876 года

      <…> О чем же я говорила? Ах да, о том, что Пьетро заслуживает прощения: он слишком мало во мне уверен. И потом, он, может быть, робеет.

      Мне не понять его колебаний, ведь я-то сама не влюблена!

      В романах я читала, что часто влюбленные кажутся рассеянными и равнодушными. Хотелось бы верить романам.

      Я сонная, мне скучно, а в этом состоянии мне хочется видеть Пьетро и слушать о любви. Пускай мне приснится, что он здесь, какой это будет прекрасный сон. Действительность грозит опасностями. <…>

      Мне скучно, а от скуки я становлюсь очень нежной. <…>

      Придет ли конец этой жизни, полной скуки, разочарований, зависти и горя! <…>

      Воскресенье, 7 мая 1876 года

      В заслуженном презрении ко всем и вся черпаешь какое-то безнадежное удовлетворение. Хоть от иллюзий избавляешься.

      Если Антонелли надо мной шутил, если он меня обманывал, он нанес мне кровное оскорбление; вот и еще одно имя на моих скрижалях ненависти и мести. Я бы плакала от ярости и стыда, не будь я в таком ошеломлении.

      Понедельник, 8 мая 1876 года

      <…>

39

Родные на месяц отправили Пьетро Антонелли на покаяние в монастырь – в наказание за долги, но больше, по-видимому, для того, чтобы прервать его встречи с М. Б.