Петербургские тени. Александр Ласкин

«перемещения» есть и менее заметное. Вслед за тем как Юрий Николаевич высказал это соображение, оно обнаружилось в стихах Ахматовой. Речь тут тоже шла о «задворках» и «низинах», или, – уточняла Анна Андреевна, – «соре», «желтом одуванчике у забора», «лопухах» и «лебеде».

      Надо упомянуть просторечный, можно сказать, простодушный оборот во второй строфе:

      По мне в стихах должно быть все некстати,

      Не так как у людей…

      Так вот оно что. Говорилось о чем-то близком и незатейливом, но тут же оказалось, что это дело отнюдь не каждого, а лишь отмеченных и избранных.

      Теорема Юрия Слонимского

      У балетного критика Юрия Слонимского имелась на сей счет специальная теория.

      Критик был человеком театральным и свою теорию разыгрывал. Несколько раз поставит в тупик собеседника, и тот сразу начинает что-то понимать.

      Придет к Юрию Иосифовичу кто-то пожаловаться на неурядицы, и сразу начинается допрос с пристрастием. «А что бы, – говорит, – на вашем месте сделал Мариус Петипа?»

      Да кто ж его знает, что бы он сделал? Ведь не привелось достопочтенному Мариусу Ивановичу жить при Советской власти!

      Не дожидаясь, пока собеседник переварит вопрос, критик сразу предлагал ответ.

      – Он поставил бы прекрасный танец.

      Вот оно как! Жизнь подставляет тебе подножки, а ты не бросаешь любимых занятий. То есть, конечно, падаешь, но потом продолжаешь в том же духе.

      Как существует вечный вопрос, так есть и вечный ответ. Что бы ни происходило, трудно придумать выход лучше этого.

      С таким ощущением жило это поколение. Лечили не подобное подобным, а чем-то диаметрально противоположным.

      Тут правильней вспомнить не заморскую «Турандот», а наш родной «Вишневый сад». Там, когда ждут известий о продаже имения, устраивают вечеринку с фокусами и еврейским оркестром.

      Может, чувствуют, что судьбу лучше принимать в толпе гостей? Как бы вблизи продолжающейся жизни. Под звуки музыки, которая грустит, но не сдается, предлагает то плакать, то танцевать.

      Считается, жизнь у героев Чехова скучная, чуждая игре. Вместе с тем они постоянно тормошат друг друга. Кажется, сложись их судьба иначе, все бы пошли в актеры-любители.

      В «Чайке» исполняют пьесу о Мировой душе. В «Трех сестрах» фотографируются всей компанией. Даже прохожий в «Вишневом саде» встает в позу и начинает вещать.

      Такие «актеры» – почти то же, что «скрытые диссиденты». Все время норовят что-нибудь выкинуть. Окружающая жизнь гнет в свою сторону, а они в свою.

      Заметки на полях

      Мне тоже поневоле пришлось стать текстологом. С этой и с другой стороны страницы Зоя Борисовна оставила множество пометок.

      «Как много стало людей, которые умеют заваривать чай только в своей чашке» (это об упомянутом случае с Зощенко).

      «Предметом папиных насмешек чаще всего было невежество» (это в связи с нашим разговором о юморе в доме Томашевских).

      А вот по поводу того, что как-то во время