Сад бабочек. Дот Хатчисон

склоняет голову, признавая его правоту, потом закусывает губу и вздрагивает.

      – Не совсем так. Я скорее безнадзорное дитя, а не покалеченное. Я – плюшевый мишка, собирающий пыль под кроватью, но не одноногий солдатик.

      Он улыбается и отпивает из кружки; кофе быстро остывает. Она готова продолжать. Каким бы сложным это ни казалось Эддисону, Виктор в своей стихии.

      – В каком смысле?

* * *

      Иногда смотришь, как люди женятся, и с каким-то безразличием понимаешь, что детей, рожденных в этом браке, ждет жизнь, полная дерьма. Это факт. Не дурное предчувствие, а мрачная уверенность, что этим двоим лучше не заводить детей. И они, конечно же, заведут.

      Как мои родители.

      Моей маме было двадцать два, когда она вышла за моего отца. Это был ее третий брак. В первый раз она вышла за брата бывшего мужа ее матери, в семнадцать. Они и года не прожили вместе, как он умер от инфаркта во время секса – но оставил ей неплохое состояние. Через несколько месяцев она вышла за мужчину всего на пятнадцать лет старше ее, и когда они развелись годом позже, мама вновь оказалась в выигрыше. Потом пришла очередь моего отца. Если б он не обрюхатил ее, она вряд ли вышла бы за него. Отец был хорош собой, но не мог похвастаться большим состоянием и был старше всего на два года, что сулило маме ряд непреодолимых осложнений.

      За это следует поблагодарить ее маму, у которой было девять мужей, пока не наступила менопауза. Тогда она решила, что слишком истощена, чтобы вновь выходить замуж. И все они умирали, каждый раньше предыдущего. Это происходило непредумышленно, они просто… умирали. Конечно, большинство из них были старыми, и каждый оставлял ей приличное состояние. Поэтому моя мама выросла с определенными ожиданиями. Но ее третий муж не оправдывал ни одного.

      Впрочем, в их оправдание могу сказать, что родители все же пытались как-то жить. Первые несколько лет мы провели рядом с родными отца – дядями, тетями, кузинами. Я даже припоминаю, как играла с другими детьми. Потом мы переехали, и связи оборвались. Остались только я и мои родители с их многочисленными интрижками. Они постоянно пропадали или со своими любовниками, или у себя в спальне, поэтому я росла самостоятельно. Научилась пользоваться микроволновкой, выучила расписание автобусов, чтобы добираться до магазинов, запомнила, по каким дням у кого-то из родителей в бумажнике были наличные, и могла расплачиваться за продукты.

      По-вашему, это выглядело довольно странно, да? Но если в магазине меня спрашивали – кассир или какая-нибудь женщина, – я говорила, что мама осталась в машине с маленьким ребенком, чтобы не выключать кондиционер. Они верили, даже зимой, улыбались и говорили, какая я замечательная дочь и сестра.

      Уже тогда я была невысокого мнения об умственных способностях большинства людей.

      Мне было шесть, когда они решили обратиться к семейному психологу. Не то чтобы всерьез рассчитывали на это, просто решили попробовать. На работе папе кто-то сказал, что страховка покроет консультацию, и это произведет благоприятное впечатление на суде и ускорит развод. Психолог посоветовал нам выбраться куда-нибудь втроем, повеселиться. В какое-то особенное место – например, в