День красных маков. Аманда Проуз

игру в футбол. Мартин, пытаясь отвлечься от мрачных мыслей, думал, будет ли он стоять в воротах и на этот раз. Пейзаж был невыразительный – глухие деревни в окружении гор да кое-где жалкие кустарники. Сторонний наблюдатель счёл бы эти поселения безлюдными и заброшенными. Мартин разглядывал полуразрушенные здания, каждое – в сияющем ореоле света. Его внимание привлекал трепет разноцветного шелка позади жёлто-белых кирпичей, проплывающие плетёные корзинки на головах, пушистые ноги собак, исчезавших за углом. Мартин думал о своём. Для него непременными составляющими уюта были телевизор, одежда, центральное отопление, приличная еда, паб и поездки на день в Саутенд. Местные жители обходились одной кастрюлей, оборванными лохмотьями и крышей над головой, дававшей хоть какое-то убежище. Не было водопровода, канализации, электричества; не было никаких удобств. Выжить в таком суровом климате Мартину, смотревшему на пустыню из тяжёлой бронированной клетки, представлялось невозможным.

      Было бы трудно восстановить события следующего часа в определённом порядке. Каждый свидетель описал бы их со своей точки зрения. Ведущая американская машина включила тормоза и резко остановилась; тормозные диски протестующе пискнули, стукнувшись о колодки. Мартин тут же услышал крики, точнее сказать, выкрики на английском и какой-то разновидности арабского, может быть, пушту. Остановка была незапланированной и неожиданной, что могло означать как простое общение с местными жителями, так и большие проблемы. Пульс Мартина участился, и он услышал гулкий стук собственного сердца. Крики становились всё более шумными. Мартин и Аарон переглянулись и, не говоря ни слова, расстегнули ремни безопасности и выпрыгнули из внедорожника. Ведущую машину окружило, по меньшей мере, пятнадцать человек. Ещё столько же, рванув вперёд, столпились возле Мартина и остальных. Он не видел, откуда появились все эти люди. Переводя взгляд с одного на другого, он пытался понять, как они настроены – враждебно или спокойно? Свои это или чужие? Его учили, что за несколько секунд нужно понять, чего ожидать – рукопожатия или пули. Одежда собравшихся была вся в пятнах от грязи и пищи; изодранные рукава лоснились от долгой носки и редкой стирки. Все были одинаково одеты, одинаковые клочковатые бороды свисали из-под туго повязанных арафаток. Они были разного возраста и комплекции, но объединяло их одно – злые, налитые кровью глаза. Невозможно было понять, чего они хотят. Заметив среди них ребёнка – непонятно, мальчика или девочку, – Мартин замешкался, и его палец соскользнул со спускового крючка. Глаза заливал пот, который Мартин не мог стереть, потому что руки были заняты; это раздражало. Лица афганцев были закрыты. Они продвигались вперёд, одни протягивали руки, другие сжимали кулаки. Что они несли? Гранаты или подарки? Мартин пытался разгадать их намерения, а толпа тем временем приближалась к нему. Высокий, статный американец, волосы которого были низко подстрижены, а челюсть словно вырублена из камня,