Хромая судьба. Аркадий и Борис Стругацкие

я позвоню, – сказал Бол-Кунац, не двигаясь с места.

      – Валяй. – Виктор содрал второй ботинок и в мокрых носках ушел в ванную. Раздеваясь, он слышал, как мальчик негромко разговаривает, спокойно и неразборчиво. Только однажды он громко и внятно произнес: «Не знаю». Виктор обтерся полотенцем, накинул халат и, достав чистую купальную простыню, вышел в комнату. «Вот тебе», – сказал он и тут же увидел, что это ни к чему. Бол-Кунац по-прежнему стоял у дверей, и с него по-прежнему капало.

      – Благодарю вас, – сказал он. – Видите ли, мне надо идти. Я хотел бы еще только…

      – Простудишься, – сказал Виктор.

      – Нет, не беспокойтесь, благодарю вас. Я не простужусь. Я хотел бы еще только выяснить с вами один вопрос. Ирма вам ничего не говорила?

      Виктор бросил простыню на диван, присел на корточки перед баром и вытащил бутылку и стакан.

      – Ирма мне много чего говорила, – ответил он довольно мрачно. Он налил в стакан на палец джину и долил немного воды.

      – Она не передавала вам наше приглашение?

      – Нет. Приглашений она мне не передавала. На, выпей.

      – Благодарю вас, не нужно. Раз она не передавала, то передам я. Мы хотели бы встретиться с вами, господин Банев.

      – Кто это – мы?

      – Гимназисты. Видите ли, мы читали ваши книги и хотели бы задать вам несколько вопросов.

      – Гм, – сказал Виктор с сомнением. – Ты уверен, что это будет интересно всем?

      – Я думаю – да.

      – Все-таки я пишу не для гимназистов, – напомнил Виктор.

      – Это неважно, – сказал Бол-Кунац с мягкой настойчивостью. – Вы согласились бы?

      Виктор задумчиво покрутил в стакане прозрачную смесь.

      – Может быть, все-таки выпьешь? – спросил он. – Лучшее средство от простуды. Нет? Ну тогда выпью я. – Он осушил стакан. – Хорошо, я согласен. Только никаких афиш, объявлений и прочего. Узкий круг: вы и я… Когда?

      – Когда вам будет удобно. Лучше бы на этой неделе. Утром.

      – Скажем, через два-три дня. Только не очень рано. Скажем, в пятницу, в одиннадцать. Это подойдет?

      – Да. В пятницу в одиннадцать. В гимназии. Вам напомнить?

      – Обязательно, – сказал Виктор. – О раутах, суаре и банкетах, а также о митингах, встречах и совещаниях я всегда стараюсь забыть.

      – Хорошо, я напомню, – сказал Бол-Кунац. – А теперь я с вашего разрешения пойду. До свидания, господин Банев.

      – Погоди, я тебя провожу, – сказал Виктор. – Как бы тебя этот… швейцар не обидел. Что-то он сегодня не в духе, а швейцары знаешь какой народ…

      – Благодарю вас, не беспокойтесь, – возразил Бол-Кунац. – Это мой отец.

      И он вышел. Виктор налил себе еще на палец джину и повалился в кресло. Так, подумал он. Бедный швейцар. Как же его зовут? Неудобно даже, все-таки мы с ним товарищи по несчастью, коллеги. Надо будет с ним поговорить, обменяться опытом. Он, наверное, опытнее… Какая, однако, концентрация вундеркиндов в моем родном промозглом