Гибель Помпеи (сборник). Василий П. Аксенов

подумал сейчас дядя Митя, глядя на проходящую вдали тещу, – прямо и смех, и грех, и грецкий орех».

      Тут он увидел идущего к стоянке такси человека в заграничном плаще и с чемоданом в руке. Это был я.

      – Черный ЗИЛ вас устроит, товарищ? – спросил меня дядя Митя.

      – Вполне, – ответил я.

      – В Симферополь едете? – спросил он.

      – Да.

      – Тогда позвольте ваш чемоданчик.

      Он схватился за ручку, я придержал, но он настоял и понес чемодан впереди.

      На стоянке водители закричали:

      – Опять ты очередь нарушил, дядя Митя!

      – Товарищ на ЗИЛ претендует, – на ходу показал на меня дядя Митя.

      – Мне все равно в конечном счете, – сказал я, – ЗИЛ, «Чайка», «Волга»… – Разумеется, я шутил.

      – Видите, гаврики? – сказал дядя Митя. – Это особый случай.

      – Химик ты, Митька! – сердито сказал ему его сверстник Семен Вольф.

      – Сема, ша. Закончим этот разговор. Прошу, товарищ, садитесь. Сиденье кожаное. Сейчас поедем, радио включим. Поедем стремительно и под джаз. Одну минуточку!

      Окрыленный первым успехом, дядя Митя снова побежал в переулок. Минут пять он там рыскал, а потом выудил с автобусной остановки трех женщин с узлами и кошелками. Не глядя на водителей, он провел женщин к машине, усадил их на заднем сиденье, запихал часть узлов в багажник, а часть навалил женщинам на колени.

      – Ну и химичит дядя Митя, – говорили водители.

      – Некрасиво ведет себя товарищ, – сказал молодой водитель, недавно демобилизованный с флота Горбачев.

      – Красиво – некрасиво, а он сегодня будет в порядке, – возразил Вольф.

      «Еще бы одного человечка бог послал», – страстно мечтал дядя Митя.

      И тут, как в сказке, добавился еще один, мордатый дядька в драповом пальто. Теперь дядя Митя был в полном порядке, на высшем уровне.

      – Вы мне первое местечко не уступите? – обратился последний пассажир к первому, то есть ко мне. – Уступите, пожалуйста, поскольку я туберкулезный инвалид. Вы не смотрите, что я такой здоровый. Внешняя упитанность ни о чем не говорит.

      Он весело захихикал, вытаскивая из внутреннего кармана трубочку рентгеновского снимка.

      – Хорошо, хорошо, – торопливо сказал я, – пожалуйста, если это нужно для здоровья.

      От инвалида исходил крепкий винный дух. Этим утром он уже успел побегать по набережной, отправляя в свой желудок все, что попало, – портвейн так портвейн, кубанская так кубанская, шампанское – опять туда же.

      «Какой-то гипноз, – думал я, сидя на откидном сиденье, теснимый узлами и коленями женщин. – Ведь я мог спокойно поехать один на «Волге», вон их сколько, и женщины могли занять «Волгу», это какой-то гипноз».

      Дядя Митя, отъехав от стоянки, удовлетворенно хмыкнул, потом, покрутив по горбатым улочкам старой Ялты и выехав на широкую Московскую улицу, опять хмыкнул и, наконец, выбравшись на шоссе и переключая скорость, хмыкнул