Гибель Помпеи (сборник). Василий П. Аксенов

стакан кофе с молоком. Правда, мяса было много и в плове, и в харчо, а может быть, это только нам подавальщица так удачно зачерпнула.

      Мы ели с Ириной, а под ногами у нас, как и у всех других едоков, крутились собаки: породистая гончая сука с отвисшими сосками, здоровенный черный пес неизвестного происхождения и несколько маленьких шавок. Им бросали со стойки кости и стряхивали с ложек перловку. Едоки приходили и уходили, состав был текучий, и вдруг мы остались с Ириной одни за стойкой, а подавальщица застыла, окаменела, уперев свой черпак в бок.

      Я посмотрел на Ирину, как она ест, она посмотрела на меня, как я ем, мы улыбнулись друг другу, я поднял голову и посмотрел вверх под своды колоннады. Колонны были не круглые, а с острыми гранями, они были очень высоки, и наверху было темно, капителей видно не было, там шла какая-то хлопотливая птичья жизнь, возня, шебуршание, трепет крыл.

      Закатное солнце вдруг вырвалось из туч, и напор его был таким неожиданным и сильным, что сразу стал таять снег, образовались лужи, сверху потекло, и мы с Ириной оказались как бы за шторой из прямых звенящих струй.

      Небо стремительно голубело, алело, зеленело, а в колоннаду ворвался резкий и совершенно весенний ветер.

      – Киселя хочу, – сказала Ирина.

      – Киселя у нас не бывает, – отрезала подавальщица.

      – А если поискать? – спросил я.

      – Не спорь, – остановила меня Ирина и улыбнулась подавальщице.

      И та вдруг улыбнулась ей и крикнула в трубу, по которой ей сверху, из ресторанной кухни, спускали чаны с комплексным обедом:

      – Витек, кисельку завари!

      – У-у-р-р-ах! – пронеслось сверху по трубе.

      – Сейчас будет, дочка, – сказала подавальщица Ирине.

      Откинув кисею весенней капели, к стойке подошли три курсанта с парусника «Витязь».

      – А, вот вы где! – закричали они. – А мы вас по всему вокзалу ищем!

      Они уселись рядом с нами на табуреты и уставились на Ирину молодыми нахальными глазами.

      – Мы в Мурманск направляемся, – сказали они, – а оттуда на Остров Свободы. Хотите с нами, уважаемая артистка Иванова?

      – Можно мне с ними, Миша? – спросила Ирина.

      – Он что, муж вам, этот геноссе? – спросили курсанты.

      – Просто любимый человек, – ответила Ирина.

      Курсанты весело застучали ложками, требуя комплексного обеда.

      Подавальщица, весело ухая, давала пар.

      Сквозь капель прошла высокая старуха на тонких каблуках. Она была в горжетке с острой, чуть тронутой временем лисьей мордочкой.

      За старухой на задних лапах шествовала вороватая скотина Рекс.

      – Рекс, атанде! Алон, алон, – позвала его старуха и подошла к стойке, виляя бедрами.

      – Садись, мамаша, – сказали курсанты.

      – Хоть в разлуке жить непросто, все равно люблю матроса, – напевала старуха, усаживаясь, – синеглазого матроса с голубого корабля…

      Наши собаки сразу приняли Рекса в свою компанию.

      Потом пришел студент-заочник, тоже