Кудеяр. Николай Костомаров

как там у них. Может быть, оно и не так страшно, и мы успеем прорваться в море.

      Решили, что Кудеяр поплывет вперед посланником от предводителя царской рати вместе с Афанасием Елисеевым; им придали одного новокрещеного из касимовских татар, испомещенного так же, как и Кудеяр, в Белевском уезде. Кудеяру очень не хотелось плыть вместе с Афанасием Елисеевичем; этот человек показался Кудеяру что-то подозрительным; хотя он выдавал себя за грека, но по выговору и ухваткам напоминал собою сынов Израиля, которых Данило Адашев не знал, но к которым Кудеяр присмотрелся в Украине.

      Когда трое, составлявших посольство, подплыли к Ислам-Керменю, Кудеяр, осматривая местность, сказал:

      – Боялись напрасно, Днепр так широк, что коли будем плыть возле противного берега, так, почитай, до нас не долетят их арматные пули.

      – Особенно когда они и стрелять-то небольшие искусники, – прибавил новокрещенец.

      – Не воротиться ли нам, да сказать воеводе, как бы худа этим не сделали мы себе, только им дадим о себе знать; чай, они нас не ждут, так мы проплывем себе ночью.

      – То правда, – сказал Кудеяр.

      – А нет, – сказал Афанасий, – как же можно не исполнить того, что воевода приказал? Да притом мы всего здесь не видим, а вот как нас впустят в крепость, так мы и узнаем, как в средине у них, все смекнем и доложим воеводе подлинно.

      Подплыли к крепости. Афанасий Елисеевич затрубил в рожок, а Кудеяр выставил на конце своей сабли шапку.

      В воротах крепости приподняли щиток, открылось отверстие. Вышло двое турок. Афанасий Елисеевич первый вскочил на берег и закричал по-турецки:

      – Посольство от воеводы его царского величества.

      – Иди сюда один, – отвечали ему, – а прочие пусть остаются в челнах.

      – Не я голова; вот голова, – сказал Афанасий, – он пусть войдет со мною! Так надо!

      – Идите, только без оружия: не воевать пришли.

      Кудеяр и Афанасий повиновались, оставили в челне свое оружие. Их пропустили в ворота и тотчас опустили щиток.

      Их привели в деревянное здание, где жил санджакчей, начальствовавший крепостью.

      Положив руку на грудь по восточному обычаю, Кудеяр почтительно поклонился и произнес речь, в которой излагал неправды крымского хана, извещал от имени воеводы, что он по царскому повелению идет с войском наказать хана и принудить его отпустить русских пленников и установить прочный мир, чтоб вперед не было более обиды и разорения российской державе; уверял, что с турками Россия не воюет, царь находится с турецким падишахом в любви и дружбе, и просил пропустить русское войско в море.

      – Это не может статься, – сказал санджакчей, – московский царь хочет завоевать Крым, как он уже завоевал Казань и Астрахань – мусульманские царства; нам ведомо, что в Москве чинилось и что затеяно, не вы одни идете на Крым; Вишневецкий послан на Дон, а сам царь со своими великими силами хочет идти на Перекоп. Нельзя допустить, чтобы мы сложа руки сидели да смотрели, как Москва будет