Олимп. Дэн Симмонс

в обиход за несколько месяцев. Что же оно означало? Только ли то, что с неба сыпались осколки орбитального астероида, взорванного по воле Просперо при участии Хармана и Даэмана, или отключились безотказные прежде сервиторы, или вырубилась электрическая сеть, или перестали нести верную службу войниксы, бежавшие из-под человеческой власти в ту самую ночь… В ночь Падения? Пожалуй, тогда рухнуло все – не просто небо, а целый мир, каким его знали современники Ады и многие поколения людей старого образца из прошлых четырнадцати циклов по пять Двадцаток.

      К горлу снова подступила тошнота, заставляя припомнить первые три месяца беременности. Однако «положение» было вовсе ни при чем: женщину мутило от беспокойства. Голова трещала от напряжения. «Отменить», – приказала Ада, и окно дальней сети погасло. Она попробовала общую сеть. Бесполезно. Может, обыкновенная поисковая функция?… Но нет, четверка слишком удалилась, чтобы хоть кто-нибудь подал красный, зеленый или янтарный сигнал. Женщина отменила все функции разом.

      Любопытно, что их возвращение вызвало у нее настоящую жажду по чтению. Кстати, в окнах библиотеки по-прежнему горел свет и покачивались головы «глотающих». Аде хотелось оказаться там со своими друзьями, скользить ладонями по корешкам новых томов, смотреть, как золотые буквы текут по рукам прямо к сердцу и разуму. Правда, за этот короткий зимний день она успела «проглотить» пятнадцать увесистых томов, и от одной лишь мысли о продолжении дурнота резко усилилась.

      «А ведь беременность очень похожа на чтение – по крайней мере на «глотание» книг, – подумала будущая мать и, весьма довольная сравнением, принялась его развивать: – Оно тоже наполняет переживаниями и реакциями, к которым человек не готов. Чувствуешь себя слишком наполненной, уже не совсем собой, и начинаешь двигаться к некой определенной минуте, которая переменит твою жизнь навсегда».

      Интересно, что сказал бы по этому поводу Харман, беспощадный критик собственных метафор и аналогий? В животе опять замутило: нахлынули прежние тревоги. «Да где же они? А главное, он? Невредим ли мой любимый?»

      С громко бьющимся сердцем Ада зашагала туда, где мерцал открытый очаг в обрамлении деревянных подмостков – литейная площадка Ханны. Теперь здесь круглосуточно производили оружие из бронзы, железа и других металлов.

      – Добрый вечер, Ада Ухр! – воскликнул один из молодых людей, которые поддерживали огонь, высокий и стройный Лоэс. После стольких лет знакомства он до сих пор предпочитал официально-почтительное обращение.

      – Добрый вечер, Лоэс Ухр. Ничего не слышно с башен?

      – Боюсь, ничего, – откликнулся парень, отступая от круглого отверстия в куполе.

      «Когда он успел сбрить бороду?» – рассеянно подумала молодая женщина, глядя на раскрасневшееся, потное лицо товарища. Лоэс работал, обнажившись по пояс, и это ближе к ночи, от которой все ожидали снега!

      – Разве сегодня будет литье? – спросила Ада.

      Обычно