По ту сторону Алой Реки. Василий Криптонов

бумаги на подоконнике, быстро скользит огрызок карандаша. На белом фоне постепенно вырастает темная фигура в плаще. Прикусив губу, Левмир сосредоточенно рисовал лорда Эрлота. Штрих за штрихом, все больше похоже. От фигуры веяло страхом, но не хватало чего-то важного. Карандаш оказался бессилен передать мощь взгляда, без которого Эрлот оставался лишь ночной страшилкой.

      – Ах, ты рисовать умеешь?

      Левмир подскочил на месте. Увлекшись рисунком, ловя последние лучи солнца, не заметил, как к окну подкралась Арека. Теперь она, вывернув голову, разглядывала изображенного на листе вампира.

      – Ты чего тут? – нахмурился Левмир. Арека будто не заметила вопроса.

      – Очень красиво, – прошептала.

      Левмир поежился. «Красиво»? Нет, что-что, а этого он бы про лорда Эрлота не сказал никогда.

      – Нравится – забери.

      Левмир понял, что не хочет оставлять дома этот рисунок. Ничего хорошего он не принесет.

      – Спасибо! – просияла Арека. – Ну что, пойдем?

      – Куда? – удивился Левмир.

      – Ну даешь! – воскликнула девочка, пряча сложенный листок в карман платья. – Обещал ведь!

      Левмир нахмурился, вспоминая. Утром, под руководством Саната, они сходили в то самое «Питейное», где от души наелись мяса и напились горячего шоколада. Потом бродили по городу, смотрели каменные дома. Арека хотела увидеть дворец короля вампиров, но Санат ее отговорил, сказал, что это далеко. Тогда вернулись к повозкам и, дождавшись своих, вернулись в деревню. Как ни старался, Левмир не мог вспомнить, что такого наобещал Ареке.

      – Я уж и червей нарыла! – На подоконнике появилась жестяная банка с землей.

      Левмир уставился на банку.

      – Ты что, на рыбалку, что ли, собралась?

      – А то куда? Пойдем, отоспались ведь! Все равно теперь целую ночь куковать.

      Левмир упрямился, но Арека, сообразив, что твердого «нет» от него не услышит, продолжала наседать.

      – Ладно, пойду отца спрошу, – вздохнул мальчик.

      Отец, выслушав слова сына, потер подбородок, покосился на мать, которая второй день лежала бледная после донации (она всегда тяжело их переносила, а теперь и вовсе расклеилась) и неожиданно махнул рукой:

      – А пошли! – воскликнул он. – И то правда, чего зазря дома киснуть. Глядишь, рыбки раздобудем. Э, мать, рыбки-то не помешает?

      – Идите, конечно, – слабым голосом отозвалась с печи мама. – Только вот поесть я вам не знаю, что собрать.

      – На рыбалку ведь идем – наловим, да поедим, – заявил отец, вставая. – Давай, готовь удочки.

      Левмир предпочел бы остаться дома или хотя бы отделаться от Ареки, чье назойливое внимание начинало его тревожить, но отец оказался на редкость сговорчивым. Радости Ареки не было предела. Она, распевая песни, бежала впереди. Отец посмеивался, глядя ей вслед, а Левмир хмурился. Не мог даже сам себе объяснить, что его беспокоит, но тревога становилась все сильнее.

      Перед тем как свернуть с дороги к берегу, Арека подскочила к Левмиру,