Блеск страха. Владимир Кунгурцев

Или скажете, что он вам ничего не давал?

      – Да нет, предлагал, но вот сколько, я не знаю.

      – И как это понять, Злобов? – поинтересовался Скрябин.

      – Понять просто, товарищ следователь. Я отказался их брать. Вот и все.

      – Причина отказа?

      – Говорю же, – офицер поднял голову и злобно посмотрел на следователя, – не хотел пачкаться.

      – Это уже похвально, – произнес Павел Егорович. – А вы знали, лейтенант, что человек, который совершил преступление, сын богатого олигарха?

      – Как ни странно, но об этом в тот момент я лично не знал, – признался Злобов. – Только потом сержант Гаврилов разъяснил мне, что к чему.

      Закончив задавать вопросы, Павел Егорович достал несколько листов чистой бумаги и бросил их на стол, туда, где сидел лейтенант.

      – А теперь, лейтенант Злобов, попрошу вас подробно, во всех деталях описать, что происходило на месте дорожно-транспортного происшествия, – он сделал паузу. – И еще. Хочу заострить ваше внимание на том, что только правда спасет вас от суда и следствия.

      …Отпустив Злобова, Павел Егорович взял со стола исписанные рукой лейтенанта листы бумаги и, устроившись поудобнее в кресле, решил перечитать его показания. Это заняло у него не много времени. Вернув листы бумаги на стол, Скрябин улыбнулся. Теперь от положительного результата его слегка лихорадило. Выйдя из-за стола, он закурил.

      «Наконец-то вся правда раскрыта, все составляющие этого дела яснее ясного, – подумал Павел Егорович и с каким-то удовольствием потер ладони. – Прокурор был прав и не ошибся в своих подозрениях. А теперь доложить и возбудить уголовное дело».

      Предвкушая свою победу, следователь подошел к столу, но неожиданно в дверь постучали.

      «И кого же в это время, – он посмотрел на часы, – черт несет?»

      Дверь в кабинет открылась, и на пороге появились двое довольно крупных мужчин, которых в простонародье еще называют «шкафами». Убрав со своего пути все лишнее, они остановились, затем расступились в ожидании еще кого-то.

      В коридоре послышались негромкие шаги, и в кабинет вошел мужчина чуть выше среднего роста, которому на вид было не более пятидесяти лет. Импортный, дорогой костюм говорил сам за себя.

      Павлу Егоровичу этот человек был абсолютно незнаком, но наглость незнакомца ошеломляла.

      – Прошу вас, следователь по особо важным делам, присаживайтесь, – незнакомый мужчина слегка улыбнулся и протянул руку, приглашая Скрябина сесть за стол.

      Не дожидаясь, пока Павел Егорович придет в себя, мужчина прошел за стол и опустился в кресло следователя.

      Вдруг в кабинете разразился громкий смех.

      Бросив удивленный взгляд на наглеца, Скрябин сказал:

      – Не пойму, кто вам дал право, гражданин, врываться в служебный кабинет и распоряжаться здесь так, как будто вы у себя дома?

      Смех прекратился так же неожиданно, как и начался.

      – Во-первых, молодой человек, кабинет не ваш, а государственный. И во-вторых, махну вот этой рукой, – незнакомец вытянул свою правую руку, – и вы, дорогой