Меч дьявола. Мэттью Хаффи

твоего брата стала настоящей трагедией. Его здесь очень любили как доблестного воина, подвиги которого будут воспевать за нашим столом еще много лет. – По лицу короля пробежала тень. – Слезы из-за утраты близких людей не унизили тебя, молодой воин.

      – Я не воин, мой господин.

      – Но я вижу сталь в твоих глазах и кремень в твоем сердце, Беобранд. Ты, возможно, этого еще не знаешь, но я тебе говорю, что ты – воин. Я вижу в тебе сходство с Октой. Готов поспорить, что когда-нибудь ты станешь великим воином.

      Беобранд растерялся. Он ведь ожидал, что его обвинят в недостойном поведении по отношению к королевской дочери, но вместо этого король сказал, что он, Беобранд, может пойти по стопам Окты. Это был весьма лестный комплимент в устах столь могущественного короля, тем более что он прозвучал в присутствии его дружины. Стать воином!.. Об этом Беобранд мог только втайне мечтать. Эта мечта была для него чем-то вроде безделушки, которую теребят в руках, чтобы успокоиться, когда жизнь становится слишком тяжкой. Беобранд частенько представлял себе, как он, надев доспехи и взяв в руки оружие, становится рядом с другими воинами, образующими стену из щитов. Плечом к плечу с героями. Боевая слава. Победные песни. Серебряные кольца, которые надевают на предплечья, – такие господин дарит своим воинам за проявленную доблесть.

      Беобранд повнимательнее всмотрелся в глаза Эдвина и не увидел в них ни малейшей насмешки – лишь грусть и доброжелательность.

      И тут вдруг, стоя на коленях в этом зале, на виду у всех, он понял, как ему сейчас следует поступить. Он не знал, что произойдет в ближайшие минуты, но у него неожиданно появилась твердая уверенность в том, что все события последних месяцев вели его к этому моменту. Его вирд привел его сквозь смерть и отчаяние сюда, в этот зал. Повернуть назад он уже не мог. Ему показалось, что в мозгу загорелся огонек, который осветил темные уголки, куда он раньше не заглядывал. Не обдумав толком возможных последствий, Беобранд заговорил, стараясь успеть произнести слова до того, как огонек в мозгу погаснет и вернутся тени.

      – Если вы думаете, что я стану воином, мой господин Эдвин, – произнес он сильным и уверенным голосом, который удивил всех, в том числе и его самого, – тогда позвольте мне нести ваш щит к полю битвы. Позвольте мне выступить с оружием против ваших врагов и попытаться прославить вас своими деяниями. Позвольте мне служить вам, как служил мой брат. Что скажете, мой господин? Вы возьмете меня в свою дружину?

      Стало так тихо, что показалось, будто даже горящие дрова перестали потрескивать, а собаки – грызть брошенные им кости.

      Дядя Селуин когда-то рассказывал Окте и Беобранду, какую клятву дают воины своему господину, но Беобранд ее толком не помнил. Поэтому он говорил, как умел, и его голос торжественно звучал в полной тишине:

      – Я буду вам верным и преданным. Я буду любить то, что любите вы, и остерегаться того, чего остерегаетесь вы, и никогда не вызову у вас неудовольствия ни словом, ни делом.

      Беобранд вдруг осознал, что ведет себя сейчас довольно дерзко. Семнадцатилетнему