Другая страна. Марик Лернер

тоже. Никаких "мальчик ухаживает за девочкой". Это просто неприлично, она такой же боевой товарищ и работает наравне со всеми, хотя нравы в кибуце, были – как у нас на фронте. Только там считалось, что война все спишет, а здесь гуляли до свадьбы. После – ни в коем случае. Все про всех знают, не спрячешься.

      И было еще у кибуцников замечательное правило – делать не для себя, а для коллектива, движения, организации, народа. Вот только не каждый это может выдержать. Человек, изрядная скотина, хочет счастья для себя, не только для всех. А счастье каждый понимает по-своему.

      – Ладно, последний вопрос. Кто знает ваш участок границы?

      Головы повернулись к Рафи.

      – Я тоже знаю, – с изрядным вызовом заявляет Ардити, – мы вместе ходили.

      – Значит сейчас всем спать. Завтра, в шесть часов, все стоят здесь с оружием. Потом с первым отделением, у тебя Орлов ведь первое, пойдем, посмотрим, что именно мы здесь охраняем. С завтрашнего дня у вас начинается ужасная жизнь.

      Смеются. Думают, что это шутка такая.

      Жили они в общем бараке, разделенные секциями по десять человека. Девушки отделены от остальных матерчатой занавеской, Вдобавок установили пирамиду для оружия и несколько тумбочек и стульев. У меня была отдельная комната размерами чуть больше шкафа.

      Только начал устраиваться, стук в окно.

      – Тебя Хава зовет.

      – Сейчас выйду.

      Ну, пора знакомиться с начальством. У входа стоял с сигаретой Дов.

      – Это кто?

      – Секретарь кибуца, Вольф, – ответил он. – Большая сволочь и штинкер. Собственно штинкер – это вонючка, но я слишком часто слышал это слово еще в армии, в смысле стукач, так что переспрашивать не имело смысла.

      Ожидал увидеть, что-то вроде стандартной партийной хари, с надменностью во взоре. Оказалась, симпатичная тетка, лет под сорок. Одета не лучше прочих. Правда, на столе стояла совсем не обычная пайка. Свежие овощи, курятина, бутылка. Ну, я не гордый. Если солдату наливают и угощают, значит, нужно есть и пить. Неизвестно, будет ли завтра. Полячка, так что беседа на иврито-русско-польском проходила без особых проблем. Мельком дала понять, что в курсе, кто я такой. Сначала спрашивала о войне, о Европе. Минут через пятнадцать подошла главному.

      – Ты видел арабское село на той стороне?

      – Конечно, сложно не заметить, что прямо напротив находится.

      – У нас с тамошним мухтаром, ну старостой, договор. Мы их не трогаем, а они нас.

      – А других трогают?

      – Ничего такого нет. Поэтому не демонстрируй, какой ты весь из себя герой. Пасут своих овец и пусть пасут. Если случайно забредут на нашу сторону, не устраивай стрельбы.

      – Ладно, пока они тихие, я тоже тихий. Но я тоже кое-что хочу.

      – Что?

      – С завтрашнего дня работает одно отделение, второе, в охране, с третьим я занимаюсь. Если есть необходимость помочь, всегда, пожалуйста, но не надо придумывать работу.

      – Договорились.

      Вышел на улицу, задумался. Странно,