Короткие истории о счастье. Мария Фариса

в упор, как эта девица в пальто цвета горького шоколада. Гладкие каштановые волосы обволакивают плечи. Портфель у ножки стула. Скорее всего, работает бухгалтером. Понятия не имеет, как ходит ладья. Наверняка даже есть дети, у таких красивых и спокойных всегда есть дети.

      Это вполне могла быть она. Моника сказала, что моя женщина появится, когда всё будет безнадёжным. Но может быть ещё безнадёжнее, чем сейчас? Есть паспорт, если билет на самолёт, есть чемодан с одеждой, зубная щётка, но всё это в отеле, названия которого я не помню. Две колонны по бокам от входа, голубые изразцы: корабли, солнце с ехидной улыбкой – это всё, что память оставила в моём распоряжении. Куда-то подевался бумажник. Может, выпал, пока я спал на лавке? В кармане куртки лишь несколько монет, потому даже не могу пригласить эту женщину с гладкими волосами на кофе.

      – Вы не знаете, где находится отель с изразцами? – спрашиваю через столик.

      Она не понимает моего языка. Значит, не та. Значит, надо продолжать теряться. И пить не кофе с молоком, а портвейн. Или что тут пьют в Порту? Хотя моих монет не хватит даже на пиво.

      – Воды, – попросил я в первом попавшемся баре.

      Там было темно. Казалось, что снова ночь, и можно позволить себе напиться.

      – Agua? – переспросил толстяк за стойкой.

      На наших языках это слово звучит одинаково, но он налил мне вина. Я не стал возражать.

      – Всё в порядке? – спросил он по-испански.

      – Я заблудился. Не помню, как называется мой отель.

      Человек за стойкой прищурился.

      – А в каком вы вчера пили баре?

      – С витражами. На углу площади.

      – Он рядом с вашим отелем?

      – Напротив.

      – Жуана!

      Лестница заскрипела. Через перила перегнулась кучерявая девочка лет шестнадцати.

      – Жуанита, проводи этого господина в отель на Руа-ди-Кармо.

      Жуанита застегнула пальто не на ту пуговицу, потому на спине пузырилась складка. Одна пола свисала ниже другой. Я шёл за ней вдоль плесневых стен с грязными окнами. Каждые пятнадцать-двадцать шагов Жуанита оборачивалась и глядела на меня. Я глядел на Жуаниту. У неё был подведён чёрным только один глаз. От левой пятки по колготкам поднималась стрелка. На подоле юбки отпечатался след от прищепки.

      – Он твой отец? – спросил я медленно.

      Жуанита остановилась, пристально посмотрела на меня и расхохоталась. Словно набросила паутину. Давно я не видел ни в ком столько молодости, столько цыганской беспечности. Она зашагала увереннее, только теперь не оборачивалась и чуть сильнее виляла задом. Свернули за угол, прошли через подворотню с гирляндами белья. Осколки бутылок хрустели под подошвами. Вдруг подумал: может, моя женщина должна быть другой? Непослушной, лохматой, незрелой; не такой, на каких я обычно засматриваюсь?

      Ступеньки, голубые изразцы с кораблями и ехидным солнцем, две колонны. Жуанита засунула руки в карманы, подняла худые плечики и уставилась на меня.

      – Пойдём, – я показал на дверь гостиницы. – Деньги там.

      Она