Вкус полыни. Серж Бэст

ты этот выбор сделал наперекор своей судьбе. На выбранном тобою жизненном пути тебя могла подстерегать и большая беда, к примеру, ты мог бы сгореть в подбитом танке в Афганистане, или утонуть в танке при форсировании водной преграды.

      – Конечно, и такой расклад мог быть, – соглашается со мною Николай.

      – Теперь этого в твоей жизни точно не случится. Ну а, что касаемо философской чуши… Могу сказать лишь одно, что у нас нет достаточных знаний о существующем миропорядке, к примеру, нет знаний, на основе которых мы могли бы отрицать бога или признавать его. Мы живём в потёмках, поэтому можем только рассуждать на эту тему.

      – В общем, как я тебя понял, жизнь для меня не закончилась, – улыбается Николай.

      – Так же, как она не закончилась когда-то и для лётчика Маресьева, потерявшего ступни обеих ног…

      В диалог вклинивается старшина сверхсрочной службы Василь, который стоит третьим в нашем списке.

      – С Николаем всё понятно, он мог сгореть в танке или утонуть в реке, а чтобы ты сказал, Семён, на мой счёт? Я служу в военном оркестре, «дую в дуду» и никаких смертельных опасностей рядом со мной нет. Афганистан по мне не плачет, а плаваю я хорошо…

      Василь не застаёт меня своим вопросом врасплох.

      – Ты мог бы, к примеру, попасть, идя по дороге на службу, под колеса десятитонного грузовика, а сейчас не попадёшь, – говорю я ему.

      – Да уж. С твоей, Семён, философией на курьёзы жизни не посетуешь, – ухмыляясь, замечает он.

      То, что случилось с Василем, вообще тяжело даётся объяснению и пониманию. Он случайно наколол себе палец, который затем привёл к заражению крови. На момент моего прибытия в палату он лишился четырёх фаланг на пальцах обеих рук.

      – Кстати, а что ты скажешь про Бекдурды? – спрашивает он.

      Я задумываюсь на мгновение. Но тут Бекдурды сам поспешает ко мне на помощь.

      – Я мусульманин и, видимо, понадобился аллаху для его дел на небесах, но для начала он решил испытать меня, чтобы узнать сильный ли я духом…

      В палате воцаряется безмолвие. Каждый задумывается о чём-то своём. О своём, видимо, задумается и последний в нашем «списке несчастных» – молодой солдат из автотранспортной роты. Мы не зовём его по имени, потому как с презрением относимся к таким людям, как он. Этот бедолага с целью уклонения от службы в армии сам нанёс себе увечье. Он сначала проглотил иглу, затем гвоздь, а в завершение оконный шпингалет.

      Он хотел, чтобы ему сделали операцию на желудке, а затем комиссовали. Ему якобы было тяжело бегать кроссы, однако следствие потом установит, что он по показанным результатам был в роте в десятке лучших бегунов. Военным трибуналом он будет осуждён на четыре года и семь месяцев колонии общего режима.

      На утреннем обходе лечащий врач извещает меня, что завтра будет операция. Я немного волнуюсь, но это ненадолго. Что моя операция в сравнении с тем, что перенесли другие,