Вкус полыни. Серж Бэст

крышей, расположенный неподалёку от места, где мы с ним стоим. Я благодарю его и подхожу к калитке указанного мне мальчиком дома, во дворе злобно лает цепной пёс. На лай выходит сгорбленный дед, на ногах у него валенки, на теле куцый овчинный полушубок.

      – Зачем, солдатик, пожаловал?

      – Я пришёл к Анне.

      Он понимающе хмыкает и ведёт меня в дом.

      – Здравствуйте! – приветствую я сидящих за большим столом, накрытым клетчатой клеёнкой, двух женщин, играющих в русское лото.

      Анна оборачивается и, узнав меня, тут же покрывается пунцовым цветом. Узнала! – отлегло у меня на душе.

      – Я к тебе, – преодолевая комок в горле, говорю ей.

      Она поднимается из-за стола, и мы идём с ней в её девичью комнату.

      – Семён, я не ожидала увидеть тебя у себя дома…

      – Извини, что пришёл без приглашения и в столь позднее время. Я сбежал в самоволку, так как очень хотел увидеть тебя. Ты мне очень понравилась…

      – Семён, ты торопишь меня. Я не могу встречаться с тобой сейчас, хотя и хотела бы…

      – Почему не можешь?

      – Я обещала дождаться из армии парня. Он пишет мне письма почти каждый день. Их уже более двухсот. Я не могу его предать. Ты не веришь мне?

      Анна лезет под стол и достаёт из картонной коробки пять пачек писем, перевязанных цветными ленточками.

      – Ты его любишь? – спрашиваю я.

      – Наверное, да.

      – А я думаю, что нет. Иначе, зачем бы ты пришла к нам на вечер.

      – Извини, Семен, что дала тебе надежду.

      – Да ладно. Я всё понимаю. Я сейчас уйду.

      Анна смотрит на часы с кукушкой, висящие на стене.

      – Тебе ещё рано уходить.

      – Как рано? – вспыхивает потаённая надежда внутри меня.

      – Автобус будет через полчаса.

      – А-а-а, будет автобус, – протягиваю я. – А я к тебе шёл напрямик, через лётное поле…

      – По лётному полю нельзя ходить. Там вооружённая охрана. Одного нашего местного застрелили прошлой весной.

      – Меня тоже хотел застрелить ваш часовой…

      – Семён! Ты из-за меня мог погибнуть, – вдруг тихо заплакала Анна.

      Я успокаиваю её, обнимаю за плечи и прижимаю её к себе, мои губы встречаются с её губами…

      – Пора уходить, я провожу тебя до остановки, – шепчет она мне, отстраняясь от моих объятий…

      Мой самоход остаётся для командования незамеченным, и вечером, после команды «Отбой», я восторженно рассказываю Фариду о моём необычном любовном приключении. Он, молча, слушает, а потом изрекает:

      – Ты дурак, Семён. Тебя могли застрелить. Ты бы подумал о своих родителях. Бабы этого не стоят, чтобы за них получать пулю в лоб.

      – Любимая женщина стоит того, – возражаю я ему. – За неё мужчина может отдать свою жизнь. Примеров тому в литературе описано много.

      – Да. Примеров тому в литературе действительно много. Но та, к которой ты шёл через лётное поле – не твоя