Дырка. Фантасмагория. Артем Ляхович

глянула в сообщения.

      Там было всё то, что и обычно: тьма новых диалогов, зашкаливающих за край экрана.

      Алиса зачем-то ткнула в один из них – и пискнула, как мышка.

      Какой-то Леонард Дворский писал ей:

      ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛА???

      ИЗ-ЗА ТЕБЯ НАЧАЛАСЬ ВОЙНА!!!

      Глава 3. Снова здесь

      Рана была пустяковой, а отключился он, как было написано в справке, «от пережитого стресса».

      То есть струсил, понимал пристыженный Лео.

      Через неделю он уже ходил, опираясь на палочку, как старый дед. Из дружины пришлось уйти – и ранение, и мать настояла, а у него не хватило духу возражать, потому что все-таки единственный сын. Мама ухаживала за ним, как за маленьким, и это было вдвойне стыдно.

      Лео много думал в это время. И о том, и о сем, а больше всего – ни о чем и обо всем сразу. Думать, оказывается, можно так, что и сам не знаешь, о чем.

      И почти во всем, о чем он думал, маячила Дырка.

      Она жила с ним все эти годы, а он делал вид, что забыл о ней. А может, и правда забыл, или просто она осела куда-то, куда ум не рискует спускаться…

      Лео давно заметил такую любопытную штуку: появится что-то в твоей жизни – и ты сразу обнаруживаешь это у всех. Купили тебе новенький телефон – и видишь у прохожих такие же. Понравилась какая-нибудь песня – и слышишь, как она гупает со всех сторон. Забеременела Малька Шукайло, с которой ты сидел когда-то за одной партой – и встречаешь каждый день по дюжине беременных…

      Если бы Лео не узнал в ту давнюю ночь о Дырке – она бы и не мерещилась ему. Слово «дырка» значило бы для него то же, что и для всех… или почти для всех? И когда оно не произносилось, Лео не чувствовал бы Дырку в умолчаниях – в том, о чем не говорят.

      То, что о Дырке не говорят, он понял ещё тогда – той ночью у дяди Лекса. Вот только он не был уверен, что ему не приснилось.

      Или даже не так. Лео не был уверен, что «приснилось» и «не приснилось» здесь исключают друг друга. Он даже не мог проговорить это себе, потому что и в этом не был уверен. Дырка была и не была одновременно, и – то и другое не так уж и противоречило друг другу.

      Это было невозможно, но невозможность совсем не снимала проблемы, и этого Лео тоже не понимал.

      ***

      Когда он ещё был Лёником, он спрашивал у людей – «что такое Дырка?» Вначале у мамы, потом у друзей, у соседей, учителей…

      – Какая ещё дырка? – отвечали все.

      О Дырке никто не знал.

      Казалось бы, это значило, что она просто приснилась Лёнику, и всё.

      Или, может, эти дядьки говорили что-то другое, и оно услышалось сонными Лёникиными ушами как «Дырка». Или, в крайнем случае, они называли «Дыркой» какую-то свою штуку, о которой знали только они – чтобы никто не догадался. Дядя Лекс уехал за границу, и спросить его было нельзя.

      Лёник уже готов был забыть о Дырке, – но как-то раз, когда он стоял у светофора, ему послышалось из машины:

      – …А вот